Маленький грязный секрет - Юлия Резник
Проигнорировав очередной поток излияний Сергеевны, опустился в кресло. Коньяк на столе манил, красиво переливаясь в свете напольных ламп. Обещал быстрое облегчение. Я залип на хрустальных отблесках, что искрились в стакане. На миг выпадая из реальности.
– …не надо, Ванечка! Ну что ты опять за свое?! Не губи себя ты этой дрянью… – причитала Сергеевна, убирая со стола бутылку. – Что Савельевна бы сказала, если б тебя увидела? Что б сказала твоя мать, а?
Ну-у-у… Мамка была бы в шоке. Да я и сам в ахуе. Не узнаю совсем. Жизнь под откос покатилась, а я вместо того, чтобы дернуть стоп-кран, как будто подгонял неизбежное. И уже даже не стыдно было. Ни перед Сергеевной, ни перед работягами, что на меня спины гнули. А вот смешно – да, пожалуй. Особенно потому, что закон, гласящий, что среди недели мы не бухаем, установил я сам. И ведь приучил мало-помалу спивающихся мужиков к трезвой жизни. Было время, когда, завидев меня, их бабы за это в ноги мне кланялись. Свято веря, что я их мужей спас. А теперь как? Теперь, вот, сам дыру в душе заливал горькой. И даже руки чесались – так хотелось отобрать у Сергеевны бутыль, а еще лучше – уволить ее, к хренам, потому что какого хера она от меня что-то прячет в моем же доме?
Поднялся, сжав кулаки.
– Вань. Ванечка… Ну зачем ты? Молодой же еще совсем! Да, тяжело, с сынком такая беда... Но твоя-то жизнь не кончилась. Живи, мой хороший. Найди себе женщину. Деток нарожай, ну что ты… – обливаясь слезами, Сергеевна бросилась мне на грудь. И только потому, что ее слезы, пропитав рубашку, нашли ход к сердцу, я не наделал какой-то херни, о которой бы наутро жалел.
– Вот куда она уехала, а, Сергеевна? Далеко? – заметался я.
– А ты, никак, переживаешь, а, Ванечка? Нравится тебе Машенька?
– Пургу не неси. Она просто не чужая.
Вспомнил, как однажды назвал ее дочкой, и от отвращения передернуло. Кого я пытался заставить в это поверить? Ее? Себя?
– Конечно-конечно, – покивала старуха. – Но ты знай, Ванечка. Ежели чего – в жизни всякое бывает. Нет в этом ничего плохого.
Побоявшись уточнить, куда Сергеевна клонит, сбежал из дома. Раз не пить, то хоть подышать уже совсем по-зимнему морозным воздухом. Глядишь, остудит. Голову. Прежде всего – голову.
Дошел до бани. Остановился, привалившись горячим лбом к прохладному брусу.
О том, что Игорь мой преследует свою училку, я, как это в таких случаях водится, узнал последним. Ну, во-первых, тогда очередная уборочная была в разгаре – как-то не до этого. А во-вторых, даже когда до меня дошли сплетни – пропустил их мимо ушей. Игореву новую классную я на собрании видел. И поверить в то, что что мой сын повелся на эту серую мышь, не мог. Ну, ведь правда – там ни рожи, ни кожи, а Игорек лет с тринадцать на красивых девок был падок.
Словом, значения разговорам я не придал. Быстро пролетев, последний учебный год закончился выпускным. Игорек поступил и на время перебрался в столицу, наверняка и думать позабыв о своей физичке.
Каково же было мое удивление, когда он спустя пять лет заявил, что женится. Да на ком…
– Залетел, что ли? – изумился я, разглядывая взбудораженного отпрыска.
– Бать, ну ты че? Нет, конечно.
– И то хорошо. А то гадай – твой, или нагуляла.
– Эй! Я вообще-то у Марьванны первый. – Игорь самодовольно усмехнулся.
Я, конечно, удивился. Но зацикливаться не стал. Как и отговаривать. Свадьбу сыграли через месяц. А еще через пару я Игоря и застукал с той малолеткой. Убитый он был в хлам. На мой оклик даже не среагировал. Пришлось сынка за ухо с той девки стаскивать.
– Ты чего это, сучоныш, делаешь? Тебя жена ищет, извелась вся, а он…
– Эй! Бать… Да ты чо?!
Этими «ты чо» наш разговор тогда и ограничился. Лыка-то он не вязал. А мне какой разговор с пьяным?
– Машке скажешь, что с друзьями был. Я нашел. Понял? – встряхнул его, как щенка. – Ты понял?
– Да понял, блин! Ты чо такой нервный?
Когда приехали домой, Маша уже накрутила себя порядком. Выскочила к воротам, едва свет фар стал добивать до окон. Кинулась к нам. Игорь споткнулся и, нелепо крякнув, рухнул прямо жене под ноги. Маша опустилась на колени рядом, полы теплого халата, в который она куталась, разошлись, открывая мне вид на крохотную грудь с тугим розовым соском. Я тактично отвернулся, но… Как будто бы поздно. Яд проник в мою кровь и начал распространяться. Просто тогда я еще мог делать вид, что не отравлен им весь.
– Игорь, Игорь! Ты меня слышишь? Иван Сергеевич, да что с ним?!
Я буквально заставил себя обернуться. Волосы, обычно уложенные в аккуратную шапочку каре, растрепались, губы от слез распухли, от чего ее и без того немаленький рот стал нелепо большим. Вот на этих искусанных ярких губах я и залип. Во второй раз за пять минут поддавшись абсолютно непотребной необходимости на нее пялиться.
– С друзьями перебрал.
– Так он просто пьяный? Никогда его в таком состоянии не видела.
Я тоже. И это беспокоило. Не в первый раз мы поднимали вопрос его пьянок, но толку от этого не было. Я пытался донести до сына, что раз уж он обзавелся семьей, надо и вести себя соответствующе. То есть как взрослый, а не пацан прыщавый. Вот только шкет явно не догонял, какого черта я до него докапываюсь. И в тот день превзошел сам себя.
Завозился в траве, Машка нырнула ему под руку, будто действительно думала, что сможет его дотащить. А на деле – какой там. Метр с кепкой ведь. И дай бог, сорок килограммов. Глянуть не на что, да. А я, сука, чуть все глаза не проглядел.
