Леон - Лана Мейер
— Ну, я тщательно выбирал себе невесту. Изучить пришлось каждую претендентку на мое сердце.
Не совсем здоровое, в отличие от другой жизненно важной мышцы.
— И что же написано в досье обо мне, которое составили твои лакеи? — манерно, изображая светскую даму, уточняет Эми.
— Я его даже не читал, — спокойно отзываюсь я, и с удовлетворением замечаю в глазах Эмили едва заметные оттенки обиды. Она ожидала услышать, что я изучил ее вдоль и поперек. Так и было. Но ей не понравится тот способ, каким образом я это сделал.
У меня везде глаза и уши. Кто владеет информацией, тот владеет миром.
— Сам себе противоречишь, — хмыкает строптивая леди.
— Именно тебя я изучал другим способом, — признаюсь откровенно.
— С чего вдруг? Почему меня? Каким способом?
Она не помнит. Иначе бы знала, почему ее. Она не помнит ту ночь в больнице.
— Ты задаешь слишком много вопросов. Пожалуй, я подержу интригу.
— Ты просто нагло лжешь, чтобы произвести на меня впечатление, — усмехнувшись, она взмахивает волосами, и резко разворачивается, медленно устремившись к обрыву. Я понимаю, что привлекло ее внимание на самом краю поляны.
Гигантские качели, возведенные в паре метров от края земли. Предыдущий владелец дома был родом из другой страны, кажется, из России. Он говорил, что местные скалы напоминают ему горную местность его родины, а на подобных качелях, своих литературных муз он качал и соблазнял еще в юности. Женщины из его края в основном мусульманки, живущие в патриархальном обществе, поэтому подобного рода развлечение — лучший вариант для девушек, которые жаждут ощутить полет и настоящую свободу.
Обычно, я просто сижу на них, набрасывая эскиз заката.
— Осторожно, только не подходи к краю, — словив легкую паранойю, предупреждаю девушку об опасности.
Учитывая, в каком состоянии я застал ее тогда, в танцевальном зале, от Ми всякого можно ожидать. Не хотел бы я так нелепо убить наследницу Моранов.
По крайней мере, не физически.
Куда приятнее будет раздавить ее морально. Разрушить нас обоих, вкусивших наивысшую страсть, и резко утративших ее из-за роковых семейных договоренностей.
Драма в духе Шекспира — то, что нужно творческой личности вроде меня.
Я хочу эту боль.
Ее, мою, нашу.
Я буду хранить ее в сердце, как доказательство того, что оно живое. Что оно не превратилось в пустой механизм, перекачивающий кровь после операции.
Эмили
— Я не самоубийца, Леон. То была минутная слабость. Меня накрыло вчера из-за давления родителей, эмоции переполняли. Даже твоя подколка была не причем. Я уже заранее была на грани. Меня бы все равно откачали, я не всерьез хотела… — резко замолкаю, вспоминая то, как насыпала гору таблеток в свою ладонь. Уверенные шаги Лео позади, заставляют мою кожу на затылке волнительно онеметь.
— Я знаю, — прерывает Леон, останавливаясь за моей спиной. Я опускаюсь на сидение качели и крепко хватаюсь за толстые веревки этого увлекательного и необычного аттракциона. — Ты любишь жизнь, — произносит Лео со стопроцентной уверенностью. — Тебе нравится танцевать, когда ты одна. И каждую ночь, закрывая глаза, ты видишь себя на сцене современных мюзиклов. Классическая балерина, мечтающая о роли свободолюбивой женщины в «Мулен-Руж», — его шепот звучит громко, фактически оглушает меня.
Но дело не в его тоне, а в том, насколько пронзительно Леон чеканит фразы. С тем же успехом, можно точить лезвия о мою голову. Каждым движением и словом словно проникает под кожу. Завораживает, гипнотизирует, дурманит. Как змей, способный струится по жилам души.
Внешность льва, распушившего гриву, даже волосы длинные. Хитрость змея. Адовое сочетание.
— Неплохо, — тяжело сглотнув, выдыхаю я, пытаясь понять, откуда он это знает. Я обожаю пересматривать «Мулен-Руж», устраивая себе чит-мил во время критических дней. Забираюсь с ведром попкорна в кровать и ем без остановки, наблюдая за одной из любимых историй. От мысли о том, что Леон мог каким-то чудесным образом установить камеры в моей комнате, меня бросает в холодный пот. — Что еще?
— Ты включаешь Drunk in Love на полную громкость, берешь в руки расческу и зачитываешь реп часть круче Beyonce, — продолжает морально вскрывать мне вены он. — И танцуешь ты совершенно не балет. Уверен, что ты не такая милая и покорная, какой хочешь казаться родителям. Ты другая, Эмс. Ты куда ближе ко мне, чем думаешь.
Я заливаюсь самым жутким румянцем в своей жизни, мне даже отражение видеть не надо. Господи, если он видел мои концерты, то я готова соскочить с этих качелей в пропасть прямо сейчас. Мне так стыдно.
— То, что говорят о тебе и твоем отце — это правда? — решаюсь спросить у Леона я. Даже мускул не дрогнул на его лице:
— Мы говорим о тебе, — жестко, даже жестоко осаждает меня он.
— Что еще ты обо мне знаешь? — пытаюсь сохранить самообладание, мысленно пропевая фразу из песни Drunk in love: «Я, как животное, в клетку к которому понаставили камеры».
— Тебе нравится читать книгу лежа на ковре. И ты надеваешь очки, когда читаешь, но не для зрения, а по привычке. Каждое утро ты делаешь забавную гимнастику для глаз, но она необходима тебе, потому что ты боишься потерять зрение, — я отчаянно закрываю лицо руками, когда его шепот становится ближе, а дыхание обжигает мой затылок.
— Хватит.
— Ты спишь с ночником и зажигаешь семь свечей, потому что до смерти боишься темноты, когда находишься одна. И да, семь — это твое любимое число. Они пахнут табаком и ванилью, как парфюм твоего отца, который, несмотря на дикую любовь к тебе, не уделяет внимание дочери. В детстве вы были ближе, и ты полюбила этот аромат, потому что чувствовала его любовь, только когда он обнимал тебя.
Нет, это уже слишком. Как ты посмел лезть туда? Как ты можешь знать это, ведь на мои чувства не могут быть направлены камеры.
— Хватит! — уже кричу я, только сейчас осознав, что все это время он слегка раскачивал меня.
Не только мою психику, но еще и на качелях. Цепляюсь крепче за поручни, ощущая, как внизу живота каждый раз схватывает во время падения.
— Идем дальше. У тебя есть особый ритуал. Ты каждый вечер зажигаешь целый алтарь из этих свечей, расчесываешь свои великолепные волосы, абсолютно голая. Ты придирчиво рассматриваешь свое отражение, хотя признаюсь, оно идеально и наносишь крем на обнаженное
