Запретная одержимость - М. Джеймс
Как и ожидалось, все гости — люди, которых я знаю через Катерину и Виктора. Здесь София и Лука, причем София выглядит одинаково довольной проведенным вечером, а также множество других женщин и их мужей, с которыми я встречалась в прошлом. Это больше похоже на званый ужин в честь Андреевых, чем на что-либо еще, но не похоже, что было кого-то еще приглашать. Если бы я составляла список, он был бы очень коротким. На самом деле, кроме Катерины, Виктора, Софии и Луки, в нем был бы только один человек.
Тот, кого я вижу сейчас, и он стоит у стойки бара.
С бьющимся в горле сердцем я набираюсь смелости подойти к нему, чувствуя, как в моем животе порхают бабочки. Он выглядит необычайно красивым, его волосы искусно растрепаны каким-то средством, он одет в свои обычные черные брюки и черную рубашку на пуговицах, но две верхние пуговицы расстегнуты, чтобы был виден лишь намек на темные волосы и тонкую золотую цепочку с висящей на ней медалью святого.
— Спасибо, что пришел на мою вечеринку. — Я прислоняюсь к барной стойке и смотрю на него, разглядывая его красивое, точеное лицо с легкой темной щетиной, черные волосы и длинный нос, его карие глаза и стройное мускулистое тело, прежде чем он успевает заметить, что я разглядываю его. — Это больше похоже на праздник мафии и братвы, но я думаю, что в этом нет ничьей вины, кроме моей собственной.
— Каким образом? — Макс поворачивается ко мне, и хотя мне, возможно, это показалось, я могу поклясться, что заметила легкую заминку в его дыхании, когда он увидел меня: короткое платье, длинные голые ноги и высокие каблуки, моя прическа и макияж уложены так, как обычно никогда не бывает. — И я бы, конечно, не пропустил это, Саша. Не каждый день тебе исполняется двадцать.
— Я никогда и не знала, что кого-то так сильно волнуют вечеринки по случаю двадцатилетия. И это моя вина, потому что у меня на самом деле нет друзей моего возраста, которых я могла бы пригласить. Так что Катерина сделала все возможное из того, что у нее было.
Макс пристально смотрит на меня, протягивая руку за напитком, который передает ему бармен.
— Все заботятся о тебе, Саша. И вряд ли это твоя вина.
— Так продолжает говорить мне мой психотерапевт. — Я наклоняюсь к бару, бросая взгляд на лежащее передо мной меню напитков, напечатанное на плотной льняной картонке плавным почерком с описанием напитков, которые я даже не думала пробовать. Мне не совсем законно пить, но, учитывая, что Виктор выкупил это заведение на ночь, полагаю, я могу это сделать. И вряд ли кто-то станет с ним спорить. — Что мне попробовать?
Макс наклоняется к меню, и его плечо касается моего. На мгновение я полной грудью вдыхаю его аромат… его одеколон с лимоном и солью, как на средиземноморском пляже, смешанный с теплым мускусом его кожи и сосновым ароматом его шампуня. На мгновение у меня кружится голова, меня обдает жаром, от которого кровь стынет в жилах. Я рада, что прислоняюсь к барной стойке, потому что на мгновение мне кажется, что у меня подкашиваются колени.
— Ну, а что ты обычно любишь?
— Я никогда не пила ничего, кроме вина, — признаюсь я. — И пару бокалов "маргариты со льдом", тусуясь с Катериной и Софией. Хотя я бы не прочь попробовать что-нибудь новенькое.
— Ну, есть сангрия… — Макс открывает меню, где я вижу описание напитка на основе вина с фруктовой начинкой.
— Что-нибудь кроме вина. Раз уж я пила его раньше. — Я хмурюсь. — Хотя мне нравятся напитки послаще. Что ты пьешь? — Я киваю на его бокал, и Макс ухмыляется.
— По старинке. Не думаю, что тебе это понравится.
— Дай-ка я попробую. — Я протягиваю руку, ухмыляясь, и Макс смеется, прежде чем передать напиток мне.
— Держи, но я не думаю…
Он замолкает, когда мои губы касаются стакана там, где мгновение назад были его губы. От его рта исходит легкое тепло, и бабочки у меня в животе совершают круговерть, когда я вижу, как его глаза колеблются, затем опускаются туда, где к ним прижимаются мои матовые розовые губы, как будто он пытается не смотреть.
Но он ничего не может с собой поделать.
Я не хотела его дразнить, на самом деле, нет, но внезапно мне кажется, что напряжение между нами можно разрезать ножом. Янтарная жидкость касается моего языка, горячая и острая, наполняя рот дымчатым привкусом с легким привкусом апельсина… и обжигает насквозь.
Я кашляю, возвращая ему стакан.
— Это виски?
— Так и есть, — подтверждает Макс, выглядя так, словно изо всех сил старается не рассмеяться. Какое бы сексуальное напряжение ни было мгновение назад, оно исчезает, когда он забирает стакан обратно, и я промокаю губы, стараясь не размазать помаду.
— Не думаю, что мне нравится этот напиток.
— Тогда попробуй это. — Он жестом подзывает бармена, который мгновенно подходит с выжидательным видом. — Цветок фиалки.
— Звучит заманчиво. — Я заглядываю в меню. — Джин, цветы бузины, крем де-виолетта и… яичный белок?
— Это будет вкусно, я обещаю. Немного травяного, немного сладкого, немного цветочного. Тебе понравится.
Я не так уверена. Но когда бармен передает мне бокал для мартини с моим напитком, и я подношу его ко рту, я снова чувствую на себе взгляд Макса. Это все, что мне нужно, чтобы набраться смелости и попробовать его, и когда первый глоток касается моего языка, я понимаю, что он прав. Мне действительно нравится.
— Ого, действительно вкусно! — Я делаю еще глоток, наслаждаясь довольным выражением лица Макса не меньше, чем вкусом напитка.
— Что ж, я думаю, тогда джин может стать твоим любимым ядом. — Он полусидит на одном из барных стульев с кожаной столешницей, снова просматривая меню. — Возможно, ты захочешь саке…
— Ты пытаешься меня напоить? — Дразня спрашиваю я его, облокачиваясь на барный стул рядом с ним, и снова подношу бокал с мартини к губам, на котором остался крошечный след моей помады.
В одно мгновение все его поведение меняется. Я чувствую, как он напрягается, его плечи напрягаются,
