Двойной запрет для миллиардера (СИ) - Тала Тоцка
***
Что конкретно меня будит, трудно сказать — то ли доносящийся со двора гам, то ли заливающие комнату утренние солнечные лучи, то ли взгляд.
Я больше склоняюсь, что взгляд. Солнце светит в мои окна каждое утро, и работники тоже приходят на работу каждый день. Кроме выходных. А вот такой взгляд я вижу впервые.
Глянцевый Громов, который висит на стене, смотрит совсем иначе. Чтобы поймать его взгляд, надо специально встать напротив постера. А сейчас на меня смотрит настоящий, живой Марк, и от этого взгляда на теле дыбом встают тонкие волоски.
Он не просто смотрит, он рассматривает. Подпирает голову рукой и даже не мигает. Я уже несколько раз успела моргнуть, потому что сразу не сообразила, почему мне так непривычно лежать. И что за кошмарный сон мне вчера приснился. А потом вспомнила, что это был не сон.
Некоторое время мы молча смотрим друг на друга. Марк заинтересованно, я в оцепенении. Потому что я лежу, прижавшись головой к его плечу, а мои руки обнимают его широкий торс.
Очень интересно, когда я успела принять такую позу — в общем-то удобную, но в моем случае совершенно недопустимую. Недопустимую по той причине, что я еще и забросила на Марка свою ногу.
Теперь моя нога лежит на его ноге. Ясное дело, что здоровой, если бы я завалилась на больную, он бы не лежал так терпеливо. И не смотрел заинтересованно.
Но это полбеды. Беда в том, что мне в живот упирается нечто похожее на колено, только это сто процентов не оно. Твердое, но не оно. У Громова только две ноги, а значит и колена тоже два.
Кто-нибудь видел, чтобы у человека было две ноги и три колена? Лично я не видела.
А настоящая катастрофа это то, что на моей ноге лежит рука Марка. И не просто лежит, а скользит. Вверх-вниз, вверх-вниз. И мурашки по коже носятся целыми табунами синхронно и организованно. Туда-сюда, туда-сюда…
Чем я думала, когда осталась спать на одной кровати с Громовым? Почему не выставила на телефоне будильник, чтобы встать раньше? Или хотя бы догадалась переодеться, а не бежать в чем была, шелковых шортиках и коротком топе…
Марк рефлекторно вдавливается в меня условным «коленом», и я понимаю, что надо как-то выпутываться. Самым правильным будет вести себя непринужденно и делать вид, что ничего не случилось. Просто улыбнуться, поздороваться и спросить, как он себя чувствует, и что он хочет на завтрак. А затем изящно отобрать ногу и встать с кровати.
Но улыбка получается жалкой, а вместо «Доброго утра» из гортани вырывается неразборчивый булькающий звук. И я замолкаю.
— Каро! Карина! Хозяйка, ты где? — слышится с улицы громкий крик, и я вскакиваю с кровати как подброшенная пружина.
— Привет, Марк, прости, я случайно уснула, — бормочу внезапно прорезавшимся голосом и вылетаю из комнаты, стараясь не смотреть на его нахмуренное лицо. Ну и не на лицо тоже.
— Яннис, чего ты раскричался? — выбегаю на крыльцо и вижу как вытягиваются лица моих сотрудников.
Смотрю на себя их глазами и вижу невыспавшееся существо с всклокоченными волосами в неприлично коротких шортах и топе. Но надо как-то спасать ситуацию, поэтому быстро собираю непослушные волосы, скручиваю их в жгут. И говорю строго, придерживая жгут рукой.
— Закрывай уже рот, Менелай, проспала я, проспала. С кем не бывает?
Со мной не бывает. Я жаворонок, встаю рано, и за все время, пока парни у нас работают, они ни разу не видели меня заспанной или неодетой. Потому и называют уважительно хозяйкой, хотя сами старше лет на десять как минимум. И это с моих семнадцати лет, как я школу закончила, до этого была молодой хозяйкой.
Менелай хлопает глазами, Яннис толкает товарища в бок.
— Говорил тебе, дома она. А ты заладил «пропала, пропала…»
— С чего ты взял, что я пропала? — спрашиваю с удивлением, продолжая держать жгут, и чуть не падаю с крыльца, когда вижу полицейскую машину, въезжающую во двор.
— Тебя тут полиция искала, — голос Янниса тонет в моем отчаянном крике.
— Скажите им, что я сейчас переоденусь и выйду!
Несусь в свою комнату, сердце готовы выпрыгнуть из груди.
— Марк, быстро вставай и спускайся в гараж, — подбегаю к парню, и он хватает меня за руки.
— Успокойся, Каро, скажи кто? Снова они?
— Нет, не они, — бросаюсь в него папиной футболкой, достаю из шкафа сарафан и начинаю переодеваться в режиме «морской пехотинец». — Полиция.
Да, на глазах у Громова, а что, у меня есть время скакать по комнатам? Ну и что, что он шумно сглатывает и начинает чаще дышать. И в голосе появляется хрипотца. Она у него и до этого была.
Хватаюсь за щетку для волос и яростно расчесываю сбившиеся пряди. Это все Громов. Это об него я елозила головой, спала бы спокойно на подушке, они бы так не сбились.
Непослушные волосы не хотят поддаваться, и я сильнее дергаю щеткой. Сейчас повыдираю все к чертовой бабушке.
— Чшш… — широкая ладонь ложится на мою руку и отбирает расческу, — не дергайся, малыш. Я тебе помогу. Такие красивые волосы…
Он начинает аккуратно разбирать пряди и прочесывать их, а я смотрю в зеркало и вижу за своей спиной широкоплечего парня в одних боксерах. То что вижу, ладно, а вот то, что задом я его хорошо чувствую, заставляет сердце прыгать по всей грудной клетке как теннисный мячик.
Внезапно Марк приближается и зарывается носом в мои волосы, а мне остается только замереть и не двигаться.
Его дыхание обжигает затылок, движения становятся скованнее, его тело напряжено, и я на этом фоне кажусь сигнальной лампочкой, которая загорится, лишь только замкнется электрическая цепь.
К счастью, Громов понимает, что не время и не место.
— Я могу не прятаться, — голос Марка звучит сухо, и мне хочется сглотнуть и облизать губы, потому что они у меня тоже сухие. И во рту сухо. — Это полиция, они скорее всего будут спрашивать, когда мы заправлялись. Расскажешь все как есть. Без ордера на обыск дом осматривать они не будут. Вряд ли он у них есть, так что я тебя буду ждать здесь. А ты веди их на террасу, предложи кофе или чего-нибудь освежающего. Там и поговорите.
— Ты лучше жди у родителей, — показываю рукой на родительскую спальню. На короткое время становится стыдно, что никакого дизайнерского ремонта там нет и в помине. Но на очень короткое. —
