Кэтрин Коултер - Топ-модель
— Сегодня утром она отправилась в Лондон, — уточнил Алессандро после долгой и напряженной паузы.
— Но почему она не захотела повидаться со мной? — чуть не плача спросила Линдсей. — Она же знала, что сегодня днем я буду здесь! Почему?
— Мне очень жаль, Линдсей, но она действительно не хочет видеть тебя. Не воспринимай все так близко к сердцу. Дело не только в тебе. Меня она тоже не хочет видеть и именно поэтому решила уехать подальше. Я буду откровенен с тобой до конца. Понимаешь, Сидни больше не любит меня, и именно это заставляет ее вести себя подобным образом. Ты, вероятно, знаешь от отца, что она решила снова вернуться к работе. Ей нужна карьера, видите ли! Я достаточно обеспеченный человек и могу позаботиться о ней, могу купить все, что ей взбредет в голову, но она продолжает настаивать на том, что хочет быть независимой от меня. Я умолял ее не делать этого, упрашивал остаться в нашем доме, быть в нем хозяйкой, подружиться наконец со всеми моими друзьями, родить мне ребенка, но она наотрез отказалась. О, милая Линдсей, если бы ты знала, как мне тяжело говорить об этом! Забудь, пожалуйста, обо всем, что я тебе сказал. Я готов поклясться, что Сидни уехала отсюда не только из-за тебя. Поверь мне, это чистая правда.
Алессандро пристально посмотрел в ее огромные синие глаза и увидел там страстную восторженность по отношению к себе и столь же страстную ненависть по отношению к сестре.
— Ты замечательная девушка, Линдсей, — продолжил он с горькой улыбкой на устах. — Давай отнесем вещи в твою комнату, а потом мы с тобой посмотрим город. Ведь это же Париж, и мне так много нужно показать тебе. Полагаю, нет никаких разумных оснований прерывать твое путешествие. Ты согласна со мной?
Она посмотрела на него, радостно улыбнулась и кивнула, зардевшись от счастья.
Все оставшееся время Линдсей старалась не думать о том, что сообщил ей Алессандро. Но мысли вихрем кружились в ее голове, не давая покоя. Сидни больше не любит его? Но почему, черт возьми? Означает ли это, что они собираются разводиться? Собственно говоря, этот вопрос волновал ее больше всего. Если это так, то, стало быть, Алессандро скоро снова будет свободным. Но с другой стороны, ей всего лишь восемнадцать лет, а ему тридцать один или даже тридцать два. Вряд ли он захочет жениться на ней. С ее стороны было бы непростительной глупостью надеяться на это. Кто она такая? По сравнению с ним она все еще ребенок, не более того. Молоденькая и глупая сестра его жены. Никто и ничто.
А если они действительно разведутся, не случится ли так, что она никогда больше не увидит его? От этой мысли у нее на глаза наворачивались слезы.
— Что случилось, дорогая? — заботливо поинтересовался Алессандро, по-прежнему произнося слово «дорогая» по-итальянски. — Почему я вижу слезы на твоих глазах? Тебе не нравится это место? Скажи мне, пожалуйста, что стряслось?
Что она могла ему сказать? Линдсей посмотрела на него, собираясь с мыслями. Они сидели за столиком на двоих в небольшом кафе на открытом воздухе, а вокруг волнами плескался французский язык, веселились люди, вышедшие на улицу в этот прекрасный апрельский вечер. Она подумала, что слово «дорогая» звучит по-итальянски как-то особенно романтично, особенно красиво.
— Выпей еще немного вина, — предложил он.
Ей не хотелось больше пить. Она редко пила вино, так как от него сильно кружилась голова, но сейчас не могла отказаться: он еще подумает, чего доброго, что она ведет себя как ребенок. Линдсей протянула ему свой стакан, и он, снисходительно усмехнувшись, наполнил его до краев.
— Выпей все до дна, Линдсей.
Не долго думая она опрокинула стакан, желая любой ценой понравиться ему. Как ей хотелось, чтобы он был веселым, жизнерадостным и хоть на какое-то время забыл о Сидни и о ее странном поведении!
— Расскажи мне о своей школе, — попросил он, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. — Вы с подружками делитесь своими впечатлениями о свиданиях? Вы рассказываете друг другу о том, как ведут себя парни? Вы сравниваете физические достоинства своих мальчиков?
Линдсей молча покачала головой, озадаченная его вопросами.
— Ну так как, у тебя ведь есть мальчики?
— Нет. Может быть, будут, когда я поступлю в колледж. Моя подруга Гэйл говорит, что когда я…
— Когда ты что? Ах да, моя маленькая любовь, ты хотела сказать, когда потеряешь невинность?
Линдсей не могла произнести ни слова и только молча кивнула. Что он сказал? «Моя любовь»? Это все из-за вина. Не может быть, чтобы он это сказал. Наверное, ей просто послышалось.
— Я…Я никогда еще не встречала парня, с которым мне хотелось бы… ну… просто поцеловаться.
Возникла неловкая пауза. Было похоже на то, что он почувствовал ее смущение и решил не настаивать на продолжении разговора.
Вскоре начался дождь.
Они шли по бульвару, не обращая внимания на прохладные капли дождя и на все то, что происходило вокруг них. Он крепко прижимал ее к себе, и от этого они промокли еще больше. Всю дорогу они весело смеялись и болтали о всяких пустяках. Линдсей не переставала восхищаться своим собеседником и так откровенно демонстрировала свою преданность ему, что он просто не мог не заметить этого. Но в данный момент ее это совершенно не волновало.
Когда они вошли в свой номер-люкс, он не стал досаждать ей дальнейшими расспросами, а нежно поцеловал в лоб и подтолкнул к ванной. Линдсей не хотелось, чтобы этот приятный вечер закончился так прозаично, но она понимала, что выпила слишком много вина и что неплохо было бы завалиться спать. Нет, она не чувствовала себя пьяной, просто кружилась голова и ноги стали совсем непослушными. Но настроение было великолепное. Она все время улыбалась и тихонько хихикала, когда чистила зубы и смотрела на себя в зеркало. После всех вечерних процедур Линдсей быстро набросила на себя хлопчатобумажную ночную рубашку и забралась в постель. Комната кружилась перед ней, как какой-то таинственный мираж в дикой пустыне. Ей было приятно и тепло, а головокружение она воспринимала как неотъемлемую часть своего прекрасного настроения. Какой чудесный вечер! Реальность оказалась намного приятнее, чем самые прекрасные грезы. Это был самый лучший вечер в ее жизни. Он был ласковым с ней, нежным, заботливым и абсолютно безупречным. Да, именно безупречным, и, может быть, завтра все останется по-прежнему…
Линдсей стала гадать, куда он поведет ее завтра. Сегодня вечером они обошли почти весь Монмартр, и он всю дорогу развлекал ее озорными историями из жизни знаменитых художников, которые жили здесь с конца прошлого столетия. Это время называлось Золотой эпохой, и, помимо всего прочего, он рассказал ей о том, как один знаменитый художник изобразил себя на картине занимающимся любовью со своей натурщицей. Когда картина была уже почти готова, в студию вошла его жена, увидела творение его рук, заперла их в студии и подожгла. Художник и натурщица сгорели заживо, а картина была впоследствии продана за баснословную сумму. Несколько лет назад ее купил какой-то богатый японец.
