Чужой ребенок - Мария Зайцева
— Ты не хочешь к нему обращаться? — осторожно спрашиваю я, помня Ванькину внезапную вспыльчивость и не зная, каким образом мои вопросы сработают в этот раз.
— Неа, — дергает он плечиком, отворачиваясь.
— А зря, — влезает Иваныч, — он бы как раз и мог чего-то сделать…
То есть, этот старый хрен знает, кто отец Ваньки? Так, ревность опять не вовремя. Потом, все потом спрошу…
— Вань… — я присаживаюсь перед Ванькой на корточки, отвожу в сторону со лба упрямую челку, — если твой папа может тебя приютить…
— Да не будет он! — дергается Ванька, — и я не хочу! Гад он и тварь! Мать изнасиловал и кинул!
Ого! Вот это ого!
Теперь понятно, почему Ванька так реагирует… И, опять же, море вопросов… И основной:
— Он… Сидел в тюрьме?
Ванька опять дергает плечом с досадой. Не знает, наверно. Хотя, если бы делу дали ход, то этот урод точно бы сидел…
— А откуда ты его имя знаешь?
— Мать говорила.
— То есть, он… Избежал наказания?
Опять плечом ведет. Не знает. Смотрю беспомощно на Иваныча, не понимая, что делать дальше. Понятно, что отец Ваньки — нам не помощник… Но почему старик дал этот совет? Ведь явно знает об остоятельствах…
Иваныч вздыхает:
— Вань, иди в каморку мою, перекуси, я там сало с хлебушком принес… А потом решать будем, чего и куда.
Ванька встает и, диковато сверкнув на меня взглядом, идет в подсобку.
Не спорит, кстати, совершенно, видно, разговор ему в тягость.
Иваныч прикуривает и кивает мне на угол здания, подальше от дверей.
Я топаю за ним, не удержавшись, жадно вдыхаю запах дешевого курева. Во рту слюна собирается. Черт, вот так один раз позволишь себе слабость и все усилия насмарку…
— Дело тут такое, дочка, — Иваныч, удостоверившись, что Ванька зашел в камрку и точно не услышит, начинает говорить , — отец его — человек непростой… И насчет изнасилования… Я бы сильно посомневался. Ванька эту историю от матери знает, а ей верить, как я понимаю, нельзя… Нет, я не говорю, что она прямо наврала, — тут же добавляет он, видя мою скептически выгнутую бровь, — но и доверять я бы не спешил. В их кругах история с изнасилованием — это пятно на всю жизнь… А у него сейчас такое положение, что если б были пятна, то…
— Да кто он такой? — не выдерживаю я.
— Про Тагира Хазарова слышала?
Я хмурюсь. Имя знакомо, да. Но я не настолько в теме, чтоб сто процентов быть уверенной, что знаю его. Потому мотаю головой отрицательно.
— Бандит? — логично же, исходя из полученной информации.
— Давно уже нет. И человек он известный. Очень. Ты глянь в своих интернетах.
— Гляну, хорошо. А ты его откуда?..
— Ну… Я ж не всегда тут сантехником работал…
— Тогда сразу вопрос: Ванька уверен, что Хазаров его отец?
— Он-то уверен… Но, сама понимаешь, только со слов матери знает. И ненавидит его. А больше-то нигде никаких упоминаний. Фамилия у него материнская, в свидетельстве, подозреваю, тоже ничего нет. И отчество не Тагирович.
— Неудивительно, учитывая, что он ее…
— И вот тут я бы не торопился, дочка. Насколько я знаю, Хазар не тот человек, чтоб вот так поступать…
— А зачем Тамаре врать?
— А вот этого я не знаю, дочка… Но точно могу сказать, если Ванька вляпался и не преувеличивает, то Хазар может помочь.
Глава 15
— Иваныч, — Ванька выглядывает из двери подсобки, прерывая наш не особо информативный диалог, — я тут яблоко увидел…
— О! — Иваныч взглядом просит меня подождать, идет к Ваньке, — там еще груша где-то валялась, сейчас сынок…
Я, пользуясь моментом, выдыхаю, остро ощущая недостаток никотина в крови. Вот так, стоило только разочек грехопаднуть, и все… пипец котенку.
Вспоминаю, что видела санитара Вовчика на крыльце с сигаретой, и направляюсь туда. Один разочек затянусь, сниму напряг в организме, глядишь, в голове прояснится. А то столько всего, а делать-то неизвестно что…
Заворачиваю за угол к крыльцу и вижу через не особенно плотный больничный кустарник, как Вовчик разговаривает на крыльце с двумя какими-то типами в штатском. Один в кожаной куртке, что по жаре само собой странно, а второй — в ветровке, тоже довольно просторной.
И вот не знаю, почему, но ноги сами тормозят.
Что-то внутри заставляет замереть, прислушаться, приглядеться. Мозг твердит, что я сошла с ума, и что это могут быть вообще посторонние люди: чьи-то родственники, знакомые врачей или самого Вовчика… Да кто угодно, не имеющий никакого отношения ко мне и Ваньке!
А вот задница поет об обратном. И я к ней склонна прислушиваться больше.
Вот и прислушиваюсь.
Слушаю.
Вовчик разговаривает, негромко, особенно ничего не слышно, но, вроде, мирно. Без особенного напряга, как с малознакомыми или вовсе незнакомыми людьми. Может, что-то объясняет, мало ли, какие могут быть вопросы у людей, стоящих на пороге реанимационного отделения. И я решаю, что просто сошла с ума, нельзя же быть такой мнительной. В конце концов, кто меня может искать? Полиция? Бандиты?
Глупо… Если принимать это все всерьез, то и опасения Ваньки с Иванычем тоже надо на чистую веру брать, а я к этому, как бы, не готова пока. Я скорее склоняюсь к мысли, что эти двое, старый и малый, просто коллективно сошли с ума и делают из мухи слона.
На кой мы бандитам? Реально смешно. И полиции тоже.
Да и откуда бы полиция так быстро меня отследила? Невозможно… Они даже не копировали мой паспорт, только данные глянули… Значит, точно не по мою душу… Вот сейчас подойду, и выяснится, что это вообще какие-то левые чуваки. И тогда только останется только удивляться своей восприимчивости к чужим страхам…
А затем Вовчик машет рукой с зажатой между пальцами сигаретой в сторону угла, из-за которого я только что вывернула, и сердце замирает… Особенно, когда оба мужика синхронно разворачиваются и смотрят в этом направлении. Невольно задерживаю дыхание, словно они могут услышать за пятьдесят метров. И увидеть.
Что-то внутри еще не верит, молит, чтоб отвернулись, чтоб просто продолжили разговаривать… Ну мало ли, что он там показал…
Но мужики так же
