Неверный муж моей подруги - Ашира Хаан
— Наверное, — пробормотала я. — Сейчас куплю парацетамола в аптеке и все будет…
Я попыталась выбраться из кресла, но он положил ладонь мне на плечо и удержал на месте.
— Погоди, у меня был какой-то порошок, — он отошел к столу, погремел там ящиками, что-то звякнуло, плеснуло, зашипело — и Герман вложил мне в руки исходящую паром чашку. — Пей, это поможет. И я отвезу тебя домой. Нельзя в таком состоянии работать.
— Я такси закажу, зачем тебе-то… — пробормотала я, глотая противную жидкость со вкусом лимонного освежителя воздуха. — Все в порядке, не беспокойся. Только надо сходить все там у меня в офисе выключить и запереть.
— Давай ключи, я все сделаю.
Спорить в таким состоянии было сложно, поэтому, поколебавшись, я все же сдалась, и Герман ушел, оставив меня в своем кабинете.
Голова продолжала кружиться, а лицо пылать — прохладная кожа спинки кресла манила так неумолимо, что я прислонилась к ней щекой и застонала от наслаждения. Она пахла мшистыми камнями и холодной водой. Хотелось лежать так вечно…
Но Герман, увы, вернулся слишком скоро и разбудил меня:
— Давай, вставай, поехали. Дома у тебя есть кто-нибудь? Мужу позвонить?
— Нет, Игорь в командировке, дети в саду, — отчиталась я, цепляясь трясущимися пальцами за его руку.
— Их надо забрать оттуда?
— Няня заберет…
Я не запомнила, как добралась до его машины, а там сразу вырубилась под мерное урчание мотора. Дверь в мою квартиру отпирал тоже Герман. Как и поддерживал меня по пути в спальню, где он скинул покрывало с кровати и кивнул на манящие своей белизной простыни.
Но я упрямо сопротивлялась:
— Надо переодеться! Выйди!
— Хорошо, выйду, — согласился он, хмурясь. — Аптечка у тебя где?
Кажется, я была где-то на середине между стаскиванием джинсов и натягиванием домашней футболки, когда Герман вернулся с детским градусником, направил мне его в лоб и еще сильнее нахмурился, глядя на экран.
— Сорок с лишним.
— Нихрена ж себе! — офигела я. — Со мной такое впервые.
— На обычну простуду не тянет, — озабоченно сказал он, доставая телефон — Сейчас «скорую» вызову.
— Не надо! — я совершила героический прыжок, попытавшись повиснуть на его руке, но промахнулась и ткнулась носом в одеяло. Попросила еще раз, жалобно, глядя снизу вверх: — Не надо, пожалуйста…
— Чего ты боишься? — Герман присел на корточки рядом с кроватью, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.
Обычно так обращаются с детьми, а не со взрослыми женщинами, которые просто хотят героически перенести болезнь на ногах.
— Я же не умираю. Вдруг кому-то нужнее?
— Знаешь, как врачи ругаются, если их вызываешь, когда уже умираешь?
— Не надо! — еще раз попросила я. — Не хочу в больницу.
— Сейчас вызову платную «скорую», не будет никакой больницы. Сделают пару уколов — и все.
Он поднялся и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Чтобы его догнать, мне пришлось бы сначала закончить с переодеванием, а потом еще куда-то идти. Это мне пока было не по силам.
Пришлось сосредоточиться на том, чтобы выпутаться из рабочей блузки и джинсов и наконец натянуть футболку и спортивные штаны. Каждую секунду я боялась, что Герман вернется и застанет меня голой, но он, к счастью, занимался какими-то другими делами. Судя по доносящемуся с кухни шуму — кипятил чайник.
Когда он принес мне чашку с чаем, я уже залезла под одеяло и слегка дремала, покачиваясь на волнах температурной одури, но приподнялась, когда он вошел.
— Пить… — попросила я.
— Уже несу, — вздохнул Герман и сел рядом, придерживая тяжелую чашку, пока я пила. Без его помощи, я бы наверняка опрокинула ее на себя — настолько была слаба. — Зачем ты пошла сегодня на работу? Наверняка же чувствовала, что заболеваешь.
— Помощница отпросилась на свадьбу к брату, — сказала я. — А у нас сейчас самый сезон, люди новогодние каникулы бронируют.
— Это же твое агентство? — уточнил Герман. — Так в чем проблема? Всех денег не заработаешь, а здоровье потом ни за какие миллионы не купишь.
— Кто бы говорил, — хмыкнула я, допивая чай. — Помню, ты хвастался, что работаешь только с малым бизнесом.
— А, было дело… — он тихо рассмеялся, и моему воспаленному от жара мозгу показалось, что по коже провели прохладным шелковистым мехом. — Тогда я работал для собственного удовольствия, а теперь для семьи.
— Да что ты врешь, — я тоже засмеялась. — Ты и сейчас для удовольствия работаешь!
Температура, бред — можно позволить себе немножко больше. Даже такие панибратские отношения с практически незнакомым мне человеком. Тем более, я действительно видела, что он получает удовольствие от работы — иначе не торчал бы постоянно в общем зале банка.
— Ты права, — Герман забрал у меня пустую кружку и щелкнул выключателем, погружая комнату в полумрак и давая отдых моим воспаленным глазам. — Нравится. Когда видишь, как дело твоей жизни растет, крепнет — появляется такой… азарт, что ли? Чем больше влияния на рынке — тем интереснее.
— Власть… — прошептала я в полусне. — Все мужчины любят власть.
— Не совсем. Власть — это над людьми. А тут… Над миром? Наверное, так.
Я снова засмеялась.
Начинающий властелин мира меряет мне температуру и поит горячим чаем, а попутно рассказывает сказки о мировом господстве.
Или мне это все чудится в бреду?
Додумать эту мысль я не успела — раздался звонок в дверь.
Герман пошел открывал «скорой», и следующие пятнадцать минут были заполнены суетой, ярким светом, болью от уколов и запахом спирта. Голоса врачей звучали гулко и тревожно, а голос Германа — спокойно и ровно. Он словно распространял вокруг себя прохладу и умиротворение. Кажется, Герман их убеждал все-таки не везти меня никуда. Хотелось попросить, чтобы говорил только он, но я не успела, провалившись в тяжелый горячий сон.
Очнулась я только на следующее утро, и узнала у няни, которая осталась у нас на ночь, что он дождался ее возвращения, заплатил сверхурочные и передал меня с руки на руки. И только после этого ушел.
Сейчас. А я нет
— Люблю… — повторяю сухими губами за Германом.
