Его ученица - Юлия Оайдер
Сверлит меня взглядом, просвечивает похлеще рентгена. Часто дышу, подавляя дрожь во всем теле, но мужественно выдерживаю этот суровый взгляд.
— Отдушина? — приподнимает брови Ледник.
— Да. Место, где ни у охраны, ни у родителей нет надо мной власти. Место, где я сама по себе, — тихо поясняю я.
— Слышал, что когда в бабской жизни происходит полный пиздец, они стригут волосы, — неожиданно спокойно говорит Алексей. — Может быть попробуешь сначала этот способ, а потом уже все остальное?
Снова издевается! Поджимаю губы, смотрю ему в глаза и так хочу увидеть в них того самого человека, что помог мне в трудную минуту, достучаться до него.
— Я потеряю с тобой время, — вздыхает он. — Ты же ни черта не умеешь.
— Я научусь, — цепляюсь за шанс я.
— Не очень понимаю твои мотивы… Все настолько хреново? — наклоняет мужчина голову на бок.
— Все ужасно, — говорю я.
Ледник снова тяжело вздыхает и смотрит на часы. Несколько секунд о чем-то размышляет и поворачивается ко мне:
— Твое время на сегодня закончилось. Если не передумаешь и решишь вернуться, приходи послезавтра к шести, бери ключ на ресепшене, чтобы переодеться, и начинай разминку. Купи, кстати, себе боксерские бинты, штука важная. Потом тобой займется Демьян, а позже подъеду я. Поняла?
— Да, — часто киваю я.
— Но имей в виду, Элла, я не обещаю тебе соревнований, наград и почестей. Просто тренировки, просто твоя отдушина, но если я не увижу потенциала и прогресса, я не стану тратить на тебя свое время, — тон Алексея серьезен как никогда, но мне уже плевать.
Я согласна на все, главное, что он не выпинывает меня из клуба с концами.
8
Ледник
— Мы обязательно купим подарки, но сейчас мы идем за продуктами! — в груди все переворачивается от звука ее голоса.
Такого любимого. Боже, я так скучал! Не видел ее целых два года, не имел возможности связи, таковы были условия военно-полевого контракта. Я вернулся из горячей точки, за полученные командировочные бабки купил машину и сразу же поехал к ней, вот только оказалось Алена больше не живет с родителями. Они умерли несколько месяцев назад и новые жильцы проданной квартиры поделились контактом ее нового адреса.
И вот я здесь, стою напротив подъезда с букетом цветов, вот только следом за радостью накрывает разочарование. Потом боль. И напоследок меня кроет злостью.
Из распахнутой двери выходит Алена, держа на руках маленькую девочку, а следом за ней на улице появляется мой лучший друг Рома, крепко сжимая в одной руке складную коляску, а другой удерживая вторую девочку, точную копию первой.
Они меня не видят, пока возятся с коляской и детьми, хотя я стою совсем близко. Может быть я умер и рассыпался в прах, а? Так было бы намного лучше, чем осознавать, что тебя предали. Сердце будто вырвали из груди и растоптали с извращенным садизмом.
Два года, тонна ее обещаний и слез, а в результате вот такое… А Рома? Лучший друг, он никогда не проявлял к ней внимания, он знал, что я люблю ее и… на тебе, они вместе и у них дети.
— Папа, папа! — раздается громкий детский голос и приводит меня в чувство.
Подхожу к урне и выкидываю в нее купленный букет. Больно дышать, легкие сдавливает и хочется хорошенько надавать "другу" по физиономии. Может быть тогда станет легче? Подхожу к ним совсем близко, молчу, сжав челюсти до зубной боли.
— Леша… — тихо выдыхает Алена, встретившись со мной радостным взглядом. — Леша… — снова повторяет она и прикрывает рот рукой, на которой я вижу золотое обручальное кольцо.
Она бросается ко мне, но замирает в полушаге, когда я выставляю руку перед собой. Смотрю на Рому, вросшего столбом в землю, затем на девочек в парной коляске.
Сколько им лет? Год, полтора? Стерва, почти сразу к нему в койку прыгнула!
— На тебя похожи, — выдавливаю эти слова и смотрю Алене в глаза, наполненные слезами. — Мило… Все это очень мило… А ты шлюха, оказывается. Столько лет знал тебя как тихоню, а тут оказывается такая мразь…
— Лех, не горячись! Мы очень рады, но нужно поговорить, — подходит ближе Рома. — Всему есть объяснение, это не то, чем ка…
Настолько мерзко стало его слушать, что решаю закончить вереницу этого пиздежа отточенным ударом в челюсть. Потом вторым в нос. А потом мне срывает крышу, я не понимаю, что именно творю, но завязывается драка. Слышу крики Алены, что-то вроде "не при детях", "послушай нас" — хрен я что-то буду слушать! Достаточно увиденного.
— Хватит! — рявкает мне в лицо Рома, когда ему таки удается ненадолго уложить меня мордой в землю и скрутить. — Пойдем наверх, мы тебе все объясним. Это сложная и долгая история, Леха, прошу!
Во рту соленый привкус крови и он опьяняет, сводит с ума.
— Отпусти его! Отпусти! — чувствую, как Алена, захлебываясь слезами, пытается оттащить с меня Рому. — Хватит! Дай мне поговорить!
И он отпускает меня, оперативно отходя в сторону. Вытирает кровь с разбитого лица краем своей рубашки, виновато глядя мне в глаза.
— Леша, пожалуйста! — падает рядом со мной на колени Алена и тянется к моему лицу. Но мне противны ее прикосновения. — Прошу, выслушай! После твоего отъезда я попросила Рому…
— Да пошла ты! — поднимаюсь на ноги и отряхиваю испачканную одежду. — Как приятно было знать, что меня здесь любят и ждут! — рычу я и направляюсь у машине.
Алена хватает меня за локоть, пытается развернуть к себе лицом, что-то говорит но я уже не здесь. Вырываюсь и отталкиваю ее в объятия Романа. Звон стоит в ушах, тлеющие угли в груди выжигают брешь. Сажусь в машину и уезжаю нахрен из этого места. Зачем я вернулся? Видимо, чтобы снова уехать.
Открываю глаза и смотрю в
