Мой тихий ужас - Кэрри Прай
– Ох, да брось, Софка. Я видела его в больнице. Такой красавчик. Тебе стоит к нему присмотреться. К тому же, нам не мешало бы иметь богатого родственника.
Пустая болтовня Ивы пролетела мимо ушей, меня удивило другое.
– Ч-что? Он был в больнице?
– А ты не помнишь? – хмыкнула Вета, скинув халат.
– Нет. А разве должна?
Поменявшись в лице, сестрица подскочила к окну, будто увидела нечто.
– Вот так кадры! Ты не говорила, что у него есть друг! Что насчёт подружки?
Узнав причину её любопытства, я окончательно поникла – Тихон и Арс заходили в ворота. Райский часто пропадал вне дома, но от этого его визиты не превращались в желанные. Мне стало дурно от мысли, что они разбавят нашу компанию. А ведь ещё минутой ранее казалось, что хуже быть уже не может.
– Впервые вижу таких разукрашенных, – продолжала дивится сестра. – Они что, сектанты? Если так, то к чёрту такое родство. Найдём тебе получше.
– Перестань…
– Нет, правда. Был у меня один с кукушкой поехавшей. Такое вытворял – рассказывать страшно. До сих пор смотрю на котиков и сердце кровью обливается.
Липкое уныние растеклось по венам. Как же мне хотелось отдёрнуть сестру и громко признаться, что её проблема ничто по сравнению с моей. И я решилась.
– Я должна тебе кое-что сказать… Ты ведь умеешь хранить секреты?
Ответа не поступило, ведь по всем несправедливым законам наш диалог оборвала Божена. Голосив на весь двор, она нарекла нас злостными лентяйками. Вета ринулась помогать с овощами, огорошив меня напоследок:
– Никуда не уходи! Сейчас Пашку попрошу тебя выкатить!
Последнее что я хотела, так это принимать его помощь.
Зайдя в комнату, Павел слегка прикрыл дверь, чем заставил сильно напрячься. Такие как он полагали, что им дозволено всё. Безвкусная причёска, аляповатая рубашка и наручные часы с поддельным брендом – как жалкая попытка показаться удачливым. На деле он был беден, и к тому же жутко скуп.
– Ну здравствуй, София, – его томная интонация спровоцировала брезгливые мурашки. – Давненько не виделись.
– Я бы с радостью оттянула этот момент на века.
– Огрызаешься? – хмыкнул он, оглядев комнату. – Рад заметить, что с тобой всё в порядке. Однако, на твоём месте я бы сбавил пыл. Вероятность остаться в кресле велика, а бегать за инвалидом пожелает на каждый. Пересмотри своё поведение.
Желчь подступила к горлу. Я сжала кулаки, до боли.
– Не стоит обижаться, милая. Я ведь говорил, что когда-нибудь ты пожалеешь. Кто знает, согласись ты тогда на моё предложение и не сидела бы здесь. Твой день рождения мог запомнится совершенно другим. Я хотел провести его вместе.
– А я бы предпочла броситься под поезд, – призналась искренне.
– Тебе же хуже, – улыбнулся он, окатив взглядом коляску. – Впрочем, ты сама это вскоре поймёшь. А теперь позволь уважить Иву, она ждёт свою сестру.
Павел сделал шаг, а я откатилась.
– Притронешься ко мне, и Вета всё узнает. Я не шучу.
– О чём ты, Соня? – продолжал издеваться он. – Я ничего не сделал.
– Ты предлагал мне мерзкие вещи, и мы оба это знаем.
– Разве? Это кто-нибудь слышал?
В этот момент дверь распахнулась, а порога комнаты коснулся светлый кроссовок. Впервые Тихон появился вовремя. Какое-то время он просто молчал, переводя взгляд то на меня, то на Павла, а потом с настороженностью спросил:
– Всё нормально? Мне до фени ваши игры, забавляйтесь где угодно, но не на моей территории... Ладушки?
Павел тут же сменил маску.
– Ох, ты всё неправильно понял, – поспешил объяснится парень. – Я Павел, жених Веты – сестры Сони, – протараторил он, протянув руку.
– Сочувствую, – бросил Тихон, не ответив на рукопожатие.
Лицо «жениха» покрылось красными пятнами. Он погорел от злости.
– Не обижайся, Пашка. У таких как мы специфическое приветствие. Боюсь, оно тебе не понравится.
– У таких как мы? – удивился он.
– Спроси у своей девки. Она явно в этом разбирается.
Мне стало совестно за сестру, что наверняка успела обронить очередную глупость. Представляю, как закусился Тихон, когда его сравнили с сектантом.
– Кстати, – беспечно добавил Райский, – на месте тебя я бы варежку не разевал. Мой друг Арс весьма падок на женщин. Особенно на тех, что остаются без присмотра.
Едкое заявление послужило для Павла пинком. Он вышел из комнаты, наверняка проклиная Тихона за дерзость. Его самомнение здорово пошатнулось.
– Прокатимся на лужайку? Или сразу на луну? – разулыбался вдруг Райский. С тех пор, как он бросил меня на дороге мы больше не встречались. И такая откровенная радость меня порядком смущала. За время пребывания здесь я кое-что усвоила: маленькое затишье однозначно предвещает бурю. Это, ведь, Тихон.
Впрочем, мне ничего не оставалось, как позволить ему быть «водителем».
День не прекращал быть странным, абсурдность этой встречи зашкаливала. Елисей и Божена мило обменивались воспоминаниями, ибо связывало их многое. И пусть разговоры о детском доме не вызывали восторга у присутствующих, родители болтали об этом взахлёб. Павел хлопотал над салатом для Ивы, украдкой поглядывая на Арса, что показалось безумно смешным. Вета же оставила манеры в утробе матери, поэтому не стеснялась задавать неудобные вопросы. Её любопытство сконцентрировалось на теме денег. Она даже умудрилась выудить место для Павла на предприятии Райских. Сам же Тихон был бесстрастный, сидел молча, раскинувшись на стуле, что не скажешь про Арса. Он так и жаждал подогреть обстановку.
– У вас такие чудные дочери, – лестно отзывался парень, обращаясь к Божене. – Вы явно знали, кого брать.
– За языком следи, – рычала Вета. – Я тебе не камбала с прилавка. У самого-то семья есть?
– А то, – ехидничал Арс. – Мама – хиппи, папа сдох.
Звучало ужасно, однако, теперь разговоры о секте не казались такими беспочвенными. В кругу «семьи» становилось всё некомфортнее.
– Ну а вы, Божена, – переключился Арс. – Когда-нибудь шалили с Елисеем? Признайтесь, пару лет назад он был неплох собой.
На бледном лице матери проявился смущённый румянец.
– Ох, брось. Наши отношения сугубо профессиональные. Мне проще представить его братом, чем потенциальным любовником.
Друг Тихона заметно расстроился.
– Как скучно.
– Быть может, тебя развеселит прогулка за воротами? – с улыбкой предостерёг Елисей. – Наверняка там есть, чем заняться.
Арсений примирительно
