Малинка с горечью - Аглая Отрада
Но самое страшное – в тот день муж изъявил желание забрать Мишку из садика. Обычно сын там торчал допоздна, с дежурным воспитателем. На свое счастье, я воспротивилась соблазну хоть раз спокойно уйти с работы, а не нестись сломя голову. Я устояла. Соврала, что обещала сводить ребенка в торговый центр, в зоомагазин, прицениться к рыбкам.
И до сих пор леденящий ужас хватает за горло при мысли, что я могла бы тогда поощрить один из редких приступов «отцовской любви»
Может, этим постоянным страхом Судьба наказывает меня за желание избавиться от крошечной жизни, когда я только узнала о ней? Суеверный страх при мысли, что я могу самое дорогое, что у меня есть, потерять. Я даже в церковь ходила, просила прощения за свои мысли. Ведь они материальны. Но все равно, как вспомню, так каждый раз под ложечкой становится настолько жутко и холодно, будто из меня вынимают душу.
Отправив Мишку на паровозик, я села на лавку и, оглядываясь по сторонам, чтоб не приняли за душевно больную, начала свою «терапию». Вдох на четыре счета. Выдох на шесть. Вдох на шесть. Выдох на восемь. Вдох на восемь, выдох. Задержка дыхания на восемь.
Счет отвлекает, расслабляет, снимает напряжение. Прости, малыш! Ты мое счастье! Глядя на счастливую мордашку сына, когда он проезжает очередной круг, я отдаю себе отчет, что никогда и ни за что не хотела бы обнулить эти годы жалкого существования и вернуться назад.
Воспоминания не приходят скромным гостем, с робким: «Можно войти?» Нет, они открывают дверь пинком, не считаясь с мнением хозяина, задают, как в музыке – минор или мажор, диктуют плашку настроения. И никакой аутотренинг не помогает. Во всяком случае, мне. Вот и сейчас, стоило немного расслабиться, они снова захлестнули меня. Воспоминания о далеком жарком лете, где я была безгранично счастлива.
Словно и не было прошедших дет – картинки прошлых переживаний ничуть не потускнели. Яркие, будто все было только вчера....
Ощущение беды стало накрывать меня уже через пару дней после того, как Макс уехал. Он не позвонил. Я не глупая девочка, и хоть он и был моим первым мужчиной, о межполовых отношениях я кое-что знала. А именно, если мужчина не звонит, значит, он просто не хочет звонить. И рассказы о том, что был занят, телефон в унитазе утопил, потерял номер – это просто отмазки. Тот, кто хочет сделать, найдет все способы. Кто не хочет, найдет тысячу отговорок.
Через неделю я уже окончательно поняла, что для него это был лишь способ разнообразить деревенскую скуку. А может, у него в Москве уже и невеста есть, как водится это в богатых семействах… Тоже богатая, естественно. Проглотив слезы обиды, я решила во что бы то ни стало доказать ему, что я достойная пара и не такому мажору, как он. Что я найду себе мужа, который не будет стыдиться моего рабоче-крестьянского происхождения. А наоборот, будет гордиться мной. Я получу образование и устроюсь на работу не куда-нибудь, а в Москва – Сити! Каблучки моих дорогих туфель будут независимо стучать по сверкающему полу этого делового сердца столицы. Я заработаю на хорошую квартиру. И однажды где-нибудь в кафе мы с ним встретимся. Он обалдеет от восхищения и удивления… А у меня на пальчике будет обручальное кольцо.
Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
В середине августа я почувствовала недомогание. Решила, что отравилась краской – мы обновляли полы в доме, и большую часть я выкрасила сама. К тошноте прибавилось самое противное состояние, какое может быть. У меня временами начинала кружиться голова, дыхание перехватывало, и я боялась потерять сознание. А уж когда поймала себя на желании схомячить бочонок соленых огурцов, у меня буквально подкосились ноги. Ужас, который я испытала, не передать словами.
Пару дней после своего ужасного открытия я просидела в коконе страха, умоляя все силы небесные сделать так, чтоб никто ничего не заподозрил. И заодно – чтоб это все мне просто показалось от расстройства. Я не беременная. И как сказал Макс, после того как порвалась защита, в первый раз ничего не может зацепиться. У меня самовнушение!
Но если от этого самовнушения начнет расти живот, будет катастрофа, размеры которой даже представить себе трудно. О том, чтобы купить тест в поселковой аптеке, даже и речи быть не могло!
Под благовидным предлогом я отпросилась съездить в город. Купила тест в аптеке торгового центра и там же, в туалете, воспользовалась им.
Две полоски, перечеркнувшие мою жизнь. Они только подтвердили то, что я и сама чувствовала, но мозг, тонущий в панике, все отрицал.
Теперь же пазлы сошлись. Страх и отчаяние выплеснулись горькими слезами. Я рыдала беззвучно, зажимая себе рот, чтоб не привлекать внимание. В голову начали приходить «народные» рецепты избавления от нежелательной беременности. Это баба Зина, свекровь моей мамы, рассказывала мне о том, как раньше люди жили. Как аборты запрещены были на государственном уровне. Наверно, она так просвещала меня, пытаясь оградить от последствий «вот этой гадости», как называла она интимные отношения. С мамой они не всегда сходились во мнениях, но насчет позора «принести в подоле» – были единодушны.
Мне даже не с кем было посоветоваться. Подруги настоящей у меня здесь и не "завелось", а "подружки" не в счет. Я прекрасно знаю, как выглядит женская зависть. Каждая из них мечтала приручить этого породистого, яркого самца. Через штаны забраться к нему в душу, а затем, как домашнего теленочка, отвести в ЗАГС. И мое появление в компании они восприняли как весьма нежелательное. Сначала рассказывали мне о нем всякие гадости, потом ему. А уж когда мы стали встречаться, просто вычеркнули меня из своей жизни.
Так что, если я поделюсь с кем-то известием о том, что я забеременела и Макс меня бросил, вечером освещение в поселке можно смело отключать. Энергии всеобщей радости хватит на месяц.
Маме не скажешь, потому что она трясется за своим мужем. Не спорю, мужик он положительный. В каком-то смысле. Хозяйственный, хваткий, предприимчивый, но, как и его мать, придерживается старорежимных взглядов. И, как мне кажется, лишен умения сочувствовать напрочь. Свой авторитет считает непоколебимым. Никогда не меняет своих решений, даже если неправ. «Мужик сказал, мужик сделал!» «Мое слово – закон!» – это все про него.
И ясное дело, меня, опозоренную и обрюхаченную, в доме держать не будет. Откуда пришла, туда и иди. А идти и некуда.
Я не могла себя заставить выйти из кабинки.
