Я тебя (не) прощу - Амелия Борн
— В чем дело? — спросил он снова, когда она так и не сказала ни слова, только молча на него пялилась, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.
После его вопроса она сердито ворвалась в квартиру с решительностью, какой он прежде в ней не замечал.
Впрочем, чему удивляться? Он ведь и не хотел видеть ее настоящую. Он искал в ней свое утерянное.
— Это ты мне объясни, в чем дело! Исчез с репетиции свадьбы после той… сцены, не отвечаешь на звонки! Тебе не кажется, что я заслуживаю каких-то объяснений насчет всего этого?!
Нет, ему не казалось. Она, естественно, этого заслуживала.
Вот только что он мог объяснить ей, если и сам ни черта не понимал?
— Мне известно не больше твоего, — безразлично развел он руками.
Конечно, будущему счастливому мужу стоило совсем иначе разговаривать с женщиной, которую сам же и выбрал в жены. Он должен был оправдываться, должен был, вероятно, просить прощения…
Но Арсению хотелось только одного — чтобы его оставили сейчас в покое.
Настя обвела взглядом его гостиную, скользнула глазами по пустой бутылке, валявшейся прямо на полу… На ее лице отразилось такое разочарование, что ему стоило бы встревожиться. Но и этого он не испытывал.
— Ты что, пил? — расстроенно спросила она.
Он прошел обратно в комнату, оперся спиной о стену и, скрестив на груди руки, насмешливо ответил:
— А что, не видно?
Показалось, что его ответ ее словно бы подкосил. Она упала в кресло, в котором он недавно спал, и уронила голову на руки.
Арсений потрясенно смотрел, как ее плечи начинают нервно содрогаться. Она что, плакала?
— Эй, что такое? — неловко поинтересовался он, подходя ближе и касаясь ее плеча.
— Ты посмотри на себя! — всхлипнула она. — Ты только вдумайся, как ты со мной разговариваешь! Я твоя невеста, а такое чувство, что значу для тебя не больше, чем грязь под ногами!
Его мигом захлестнуло угрызениями совести. Она была права. Он вел себя по-свински — так, словно их ничего не связывало. Словно был ей ничего не должен.
Конечно, она была разочарована. Но он ведь и не обещал ей любви до гроба. Не клялся дать то, чего не мог.
Потому что уже отдал однажды. Потому что исчерпал собственную душу, собственные чувства.
Она не была в этом виновата, но встреча с Авророй перевернула все. Он вдруг увидел, что подобие никогда не станет оригиналом, как бы ни пытался он его маскировать под нужный ему образ.
— Прости меня, — сказал искренне. — Прости. Но я действительно и сам ничего не знаю. Аврора сказала, что это не моя дочь. Вот и все.
Настя подняла голову, уставилась на него удивительно проницательным взглядом.
— Кто она тебе? Что между вами было?
Он, наверно, мог бы соврать. Мог пойти на этакую ложь во благо. Возможно, именно этого даже Настя от него хотела. Но Арсений, не раздумывая, сказал честно:
— Ава — моя бывшая жена.
Настя мгновенно побледнела, с ее лица стремительно слетели все краски.
— Значит, это реально может быть твоя дочь! — выкрикнула она истерично.
Он горько рассмеялся. Если бы все было так просто…
— Мне нужно… подумать обо всем этом, — выдавила из себя его невеста, поднимаясь на ноги. Он поддержал ее за локоть, когда она покачнулась.
— Я не уверена… мне кажется… что нам, возможно, не стоит… торопиться со свадьбой.
Ее взгляд ищуще блуждал по его лицу. Он понимал, чего она ждет — возражений. Попытки переубедить. Просьб, мольбы передумать…
Он ничего этого не сделал. Не пошел на малодушную сделку со своей совестью. Лишь коротко кивнул:
— Наверно, ты права.
Дверь громко, почти надрывно хлопнула за ее спиной, когда невеста — возможно, уже бывшая — выбежала из его квартиры.
Он же вернулся на то место, где накануне пытался поначалу уложить в голове все произошедшее, затем — забыться в янтарном дурмане, в котором искал спасения от беспокойных мыслей…
Но теперь они снова были с ним. Снова шевелились внутри, разъедая сознание, бередя душу…
Сомнения. На него снова накатывали сомнения относительно того, что он сделал семь лет назад. Душили, медленно убивали, как уже это было однажды.
* * *
Пять лет назад
Он сидел в машине, в сотый раз проверяя адрес, по которому приехал. И в сотый же раз спрашивал себя — не зря ли?
Возможно, Аврора даже не захочет с ним говорить. Наверняка кинет ему в лицо, что эту возможность он упустил еще два года тому назад.
Но два года тому назад ему все казалось кристально ясным. Два года тому назад он был подобен раненому зверю, готовому убивать, но не думать. Настолько отравленному своей болью, что не допускал даже мысли о том, что все могло быть ошибкой.
Подставой.
Эти мысли пришли позже. Гораздо позже, когда лежал в своей одинокой постели и не мог отделаться от воспоминаний о женщине, которая его предала. Не мог поверить, что это случилось на самом деле.
Аврора… Нежная, трогательная, бесконечно ему преданная, как казалось. Пробравшаяся в душу, крепко державшая его сердце в своих маленьких ладонях. Долгими ночами он вспоминал все, что между ними было. Долгими часами задавал себе вопрос, с которого ему стоило начать в тот роковой вечер — неужели она действительно могла такое сделать?
Он злился на себя, злился на нее. Злился на свою неспособность жить дальше.
И, в конце концов, он стал ее искать. Ему понадобилось на это почти два года. Почти два года, чтобы найти, где она теперь. Вот только он вовсе не был уверен, что пришел по нужному следу.
Никто не открыл ни на звонок в домофон, ни на стук в дверь, когда ему удалось оказаться в подъезде. Стоило, возможно, отступить, но он упрямо ждал. Ждал, сидя в машине, жадно вглядываясь в лица прохожих в поисках одного-единственного, самого желанного лица.
И дождался.
Сердце громыхнуло в груди, когда знакомая фигурка подошла к подъезду. Он уже отворил дверь автомобиля, готовясь бежать к ней, но тут за спиной Авроры появился еще один силуэт. Когда человек ступил в свет фонаря, Арсений прекрасно узнал его лицо.
Замерев, он смотрел на то, как Аврора поворачивается к мужчине, как она ему улыбается.
