Хочу тебя себе - Надежда Мельникова
Лена не отвечает.
— Но и тебе ни в коем случае нельзя было связываться с этим богатым придурком.
Лена разворачивается и, кинув в железную чашку щепотку заварки, ставит передо мной пахучую кружку чаю. От грохота и резкости, с которым она это делает, напиток разливается по столу.
Лена продолжает стоять ко мне спиной, работает губкой ожесточённее. Это раздражает. Терпеть не могу, когда со мной не разговаривают.
— Вика — это твоя сестра?
Замирает. Попал в больное место, помню ведь, как она кричала «ради неё». Лена бросает ложку в кастрюлю и та с лязганьем опускается на дно. Таз, наполненный водой, чуть не переворачивается, покачиваясь.
— Не смей произносить её имя.
В душе разливается тепло. По её ответу понимаю: мы с ней пережили одно и то же. Это странное чувство, когда ты нежданно-негаданно обнаруживаешь родственную душу. Выходит, мы оба потеряли сестёр. Но вот Хелен близости совсем не чувствует, даже наоборот. Она психует ещё больше. Но всё так же молчит. А я не могу успокоиться.
— Ради неё ты ввязалась в эту авантюру? Это тупо.
Хотя кто бы говорил? Человек, испоганивший жизнь себе и совсем ещё юной девушке ради абсолютно дебильного плана мести?
— Попов?! Ты подозреваешь Попова?! Что с ней случилось?! Лена, ну поговори ты со мной!
Лена психует. Она истерично трёт стакан и не может угомониться, она из последних сил держится, чтобы не двинуть мне черпаком по лбу.
Но сейчас передо мной не просто красивая девушка, которую я возжелал ради мести врагу, она что-то знает. И я докопаюсь до истины.
— Что за флешка? Что за паспорта?
Лена полощет тарелки в тазу и с шумом складывает их горой на деревянный стол. Я встаю, беру полотенце, начинаю помогать, вытирая посуду. Одной рукой неудобно, но я стараюсь.
Оглядываюсь, пытаясь не обращать внимания на её двоюродного брата, что подслушивает нас.
— Хелен, — перехожу на доверительный шёпот, становлюсь к ней совсем близко, получаю удовольствие оттого, что ощущаю её тепло и запах, мне нравится касаться её локтя своим. Несмотря на проблемы между нами, мой и её вздорный характер, я по-прежнему хочу её. — Моя сестра погибла, её нашли на обочине, Лен, — это тяжело выговорить, но я почему-то уверен, что она поймёт меня, — не совсем одетой и измученной, она была в заведении Попова, в последний раз её видели за его столиком…
Мне кажется, что в тот момент, когда я произношу это, всё внутри, включая раненую руку, горит огнём. Мне очень больно. Как линейкой по костяшкам, как железной трубой под дых, как сломать рёбра и упасть на осколки стекла, впивающиеся во всё тело. Она должна довериться мне и всё рассказать. Лена пережила то же самое, она обязана меня понять. Девушка разворачивается и, бросив свои занятия, смотрит мне в глаза, да так холодно и жёстко, что по коже бежит мороз.
— Твоя сестра была матрёшкой Попова, так же, как и моя. Бери здоровой рукой ведро с грязной водой, надо всё это вылить.
Глава 18
— Что это значит? Какие ещё матрёшки? Рита не водилась с такими, как Попов. Это исключено. У неё воспитание, художественная школа… — Наспех просовываю ноги в ботинки, мну задники, шагая за Ленкой на улицу. — Танцовщицы, что ли? Ритка с детства занималась акробатикой, потом современными танцами, правда, к восемнадцати стало много подружек, которые мне активно не нравились, но она никогда не вертела жопой в клубах. Это я точно знаю, она бы сказала.
Лена молчит, смотрит на меня как-то странно, остро и искоса. Люди так зыркают, когда что-то знают и уверены, что мне совершенно точно это не понравится. Но скрывают и не говорят по своим личным соображениям. Злит. Но я держусь. И просто иду за ней.
Вокруг тихо. Если прислушаться, можно разобрать, как лопаются почки на деревьях. Последний снег постепенно исчезает, он тает, как и моё терпение. И как Лене только удается так легко выводить меня из себя, заставляя бесконечно преследовать? Это талант! Хелен чешет по кочкам, я за ней, и чуть дальше нас встречают мало-помалу оживающие берёзки с зачатками изумрудных сережек. Издали доносится нежное пение птиц. Романтично.
Вот только внутри всё клокочет от неизвестности и негодования. Терпеть не могу недосказанности. Ленка оборачивается, смотрит на меня, усмехнувшись. Интересно, что из моих слов её так порадовало? Что Рита никогда бы не связалась с Поповым? Ну да, она была хорошей и в жизни не позволила бы себя лапать такому, как он. В этом плане Рита и Лена очень отличаются. Даже если для какой-то великой миссии, всё равно противно.
Ленка кутается в пальто до пят, выданное ей теткой. Она подвязала его поясом, как банный халат, и разбирается с сухими ветками. Больше ничего не рассказывает и никакой информации не даёт. Доношу ведро до выгребной ямы и, установив на край, с легкостью выливаю одной рукой. Затем так же быстро обтираю остатками снега. Позже наберу воды. Девчонка притормаживает и смотрит на меня с недоумением. Это пальто с чужого плеча делает её ещё более миниатюрной и милой. Хочется прижать к себе и согреть, приласкать, вообще постоянно хочется её потрогать, но она, фыркнув, снова берётся за хворост.
Меня же распирает от нехватки информации. Ну и ещё кое от чего рядом с ней аж раздувает, лопает и переполняет… Но это потом, главное — узнать о сестре. Вот только как? Не пытать же Лену, в самом деле. Да и как её допрашивать? При взгляде на Ленку на ум приходит только одно: мучительные и долгие ласки между широко раскинутых ножек. Терзать её языком и пальцами, заставлять стонать, а потом не давать кончать, пока не скажет всё как есть. До тех пор, пока не выдаст все явки и пароли.
Закрываю глаза и выдыхаю. Успокоиться, угомониться… Вести себя нормально. Уже натворил херни, пора брать себя в руки. Но выходит с трудом, всё-таки не зря к нам её брата приставили. Я ведь тот ещё маньяк, аж руки чешутся.
Воздух в лесу чистый, наполненный своеобразными ароматами. Пахучий, пряный, густой. Это лучшее лекарство от любых дурных мыслей.
Вот только самоанализ и медитация шишками ни фига не помогают, всё тело пылает в огне желания, и даже недавний огнестрел не может отвлечь от необходимости поцеловать её. Лена манит меня, привораживает и это довольно сильная проблема. Собственно, вся интимная тема меня основательно
