Наследник для бандита (СИ) - Серж Олли

— Дамы… — неожиданно для меня расцветает улыбкой Миша, — Мы вообще от депутата нового. Козловского. Уже слышали про такого?

— Нет… Нет… — притихнув, шепчутся женщины.

— Теперь знаете, — утвердительно кивает Миша, — Вот мы помощники его. Велено узнать какие у вас проблемы…

— Так стояк не греется в ванне! — тут же перебивает Мишу бойкая женщина с мокрым бельём, — Скоро сезон отопительный. А у нас, между прочим, дети. Где белье сушить?

— Понял… — Буров лезет в задний карман и подаёт женщинам визитку, — Завтра рабочие подъедут, все организуют. А по этому номеру можете звонить, если ещё какие вопросы возникнут.

— Спасибо… — растеряно переглядываются старушки.

— Мы немного здесь осмотримся… — уверенно утягивает меня за руку Миша, — До свидания.

— А у меня ещё от пара котельной полы вздуты! — оживает ещё одна бабулька.

— Звоните по номеру! — бросает ей через плечо Миша и ускоряет шаг.

— Что это было? — я удивленно вглядываюсь в лицо Бурова, пока он открывает мне дверь подъезда.

— Нам на четвёртый, поднимемся — расскажу… Здесь лучше глубоко не дышать.

Но я это уже понимаю и без его комментария. В нос бьет терпкое кошачье амбре. Поэтому первое, что мы делаем, когда Миша открывает дверь одной из квартир, начинаем глубоко дышать.

— Вот здесь и началась эта история… — он задумчиво скользит рукой по бумажным обоям с мелкими цветами на стене.

Не разуваясь, приходит дальше по коридору, а я, словно заворожённая тень, теку за ним.

— Ты здесь жил? — я вопросительно озвучиваю свою догадку.

— Наши с Зориным отцы сидели по одному делу. Сделали кое-кого на крупную сумму денег… — Миша опускается в кресло, застеленное покрывалом, — Тимур на тот момент уже без матери был, поэтому моя оказалась в этой квартире с двумя пацанами одна… — он задумчиво перебирает пальцами бахрому накидки, — Почти год мы здесь прожили. Нам по шесть лет было. Гулять на крышу ходили и раз в месяц в кафе ближайшее…

Я непроизвольно скольжу глазами по обстановке. Время застыло в этой комнате, кажется, вместе с часами на стене, стрелки которых замерли на половине пятого. На дверце секретера висит расправленная по плечикам женская белая блузка в чёрный горох. Моя мама тоже носила такую. С чёрным объемным заколкой-бантом на голове… Взгляд падает ниже. В небольшой вазочке лежит одинокая карамельная конфета…

— Вас хотели убить? — моя рука взлетает вверх и ложится на неожиданно осипшее горло.

— Нас хотели найти, чтобы узнать куда отцы бабло спрятали. И все бы было хорошо, если бы моя мать не решила вести свою глупую игру против двух прожженных воров…

— Как звали твою маму? — спрашиваю тихо.

— Нина… — выдыхает Миша и запрокидывает голову на спинку кресла, — Тот ювелир, который продавал нам колье… До того, как у отца и матери я случился, был ее клиентом. А потом помогал переводить деньги в драгоценности, чтобы мать могла их вывезти. За долю, конечно. Но жадность мать сгубила. Те люди ее узнали и вычислили… В общем, мы, как велено было, если она не вернётся вечером, на крышу с Тимуром спрятались. Просидели там всю ночь под дождем голодные и мокрые. Пока нас случайно тетя Женя не нашла… — Миша вскидывает на меня глаза, — Это сегодняшняя женщина с мокрым бельём. По голосу ее узнал…

Шокировано качаю головой, мои колени подкашиваются, и я медленно оседаю на диван…

— И — ааа, — доносится резкий звук из-под подушки.

Подпрыгиваю от неожиданности, а Миша дергается. Я запускаю руку под пыльную думку и достаю игрушечного серого медведя.

— И — ааа, — дергается голова животного ещё раз.

— Это мой, — грустно улыбается Миша и протягивает открытую ладонь.

— И — ааа, — отзывается на его действие игрушка.

— Почему ты не продал эту квартиру? — я обхватываю себя руками за плечи, — Если тебе здесь так больно?

— Это… — горько усмехается Буров, — Мой личный памятник человечности.

— Ты любил маму?

Я подхожу к креслу и приседаю рядом с ним на корточки, пытаясь поймать Мишин взгляд.

— Сложный вопрос… Она была очень красивая, но недалекая. Время тогда тяжелое было, и ей быстро надоело по морозу сигареты на рынке продавать, так она стала у отца работать. Даже не осудишь. Мать иногда даже оладья нам на завтрак пекла. Знаешь, пышные такие…

Я неопределённо киваю в такт Мишиному рассказу.

— А что было дальше, когда вас на крыше нашли?

— Дед приехал, мы тогда ещё не знали, кто он. Примерно месяц у него в доме жили. А потом отец освободился и сразу на матери Ярослава женился.

Миша, встаёт с кресла и сажает на своё место плюшевого медведя. Я поднимаюсь вверх следом за ним.

— Мне кажется, — я облизываю губы и сглатываю, — Эту квартиру нужно обязательно сдать. Пустить сюда жизнь. И тогда, тебе станет проще ее отпустить.

— Может быть… — его плечи дёргаются, — Валентина, да все, работающие у отца девушки, знали эту историю. И отец Тимура, даже если и не испытывал нежные чувства, никогда бы не позволил себе забрать ребёнка у матери на совсем… — он задумчиво засовывает руки в карманы, — Хотя, все возможно. Но теперь парень станет не только точкой нашего с Зориным диалога, но и способом давления на неё.

— Она была так искренна… — неверяще качаю я головой, — Как кошка побитая в моих руках ластилась. Сложно не поверить.

Миша подходит ко мне и притягивает, укладывая голову к себе на грудь.

— Найди какую-нибудь семью с ребёнком. Пусть сделают здесь ремонт и живут. Будут нормально себя вести — перепишу на них квартиру.

Глава 16 Личное

Мы с Мишей выходим из подъезда, и на мой нос падают две холодные дождевые плюшки.

— Дождь начинается, — стираю влагу рукавом, чувствуя, как капли начинают разгоняться и лупить по всем частям тела.

— Зато бабулек ветром сдуло, — тускло отзывается на мой комментарий Миша, — Давай бегом в машину, — он тянет меня за руку, и я едва поспеваю за его широким шагом, — Раз уж мы здесь, поехали ещё в одно место прокатимся. Если оно открыто…

Мы запрыгиваем в салон и включаем на полную теплый обдув. Проезжаем один квартал в обратную сторону и тормозим возле стеклянной витрины булочной.

— Удивительно, — качает головой Миша, — Ещё не закрылось. Пошли посмотрим, как внутри.

— Пошли…

Даже не имея ни малейшего желания есть, я чувствую, что не имею права сейчас разрушать то, что проживает выросший маленький мальчик.

Мы, шлепая по лужам, перебегаем тротуар. Лёгкий колокольчик на дверях оповещает продавца о гостях, и из соседнего помещения к кассе выходит приятная, немного пышная женщина.

— Здравствуйте! — она улыбается нам, — Что я могу вам предложить? Вся выпечка — сегодняшняя. наша собственная. Бисквитные пирожные — вчерашние. Эклеры привезли всего час назад. А такого мороженого, как у нас, вы вообще никогда не ели…

Запахи свежих булочек и карамели даже в моем токсикозном организме пробуждают невероятный аппетит.

— Что будешь, Маш? — Буров оборачивается.

— Круассаны с шоколадом, — я, как счастливый ребёнок, облизываю глазами витрину со сладостями, — И мороженое фисташковое.

— Мне — тоже самое и чайник чёрного чая, — даже не взглянув на вкусности, делает заказ Буров.

— С шоколадом будут готовы минут через десять, — женщина вопросительно поднимает от кассы на нас глаза, — Подождёте?

— Да… — я добродушно киваю.

Миша оплачивает заказ, и мы сами забираем на подносе чайник и чашки. Дальше мы делаем совсем непозволительную роскошь — садимся за столик возле окна, как нормальные люди, и на мгновение встречаемся в его отражении глазами. Дождь уютно барабанит по водостоку и заслоняет нас стеной от любопытных взглядов мокрых прохожих.

— Так непривычно… — я с улыбкой смотрю на совершенно не вписывающегося в антураж скромного кафетерия Бурова, — Тебя не смущает, что никто не кидается исполнять твои распоряжения? Что вокруг нас не машет пушками охрана?

— Я не сноб, если ты об этом, — Миша сам разливает нам по чашкам чай, — Просто положение обязывает меня поддерживать дисциплину и безопасность. Но надеюсь, что когда-то эта необходимость отпадёт.