Моя идеальная - Настя Мирная
Я не могу быть беременной. Не должна… Это критически неправильно…
— Нет, нет, нет, нет… Не правильно… Не правильно… — повторяю в бредом состоянии, захлёбываясь собственным шоком.
Слишком рано. Слишком… Мне всего двадцать. Я только начала жить несколько месяцев назад, а ребёнок… Господи… Это же такая ответственность. Он же будет отнимать всё наше время. Нет, нет, нет… Ещё рано… Это должно быть наше с Артёмом время. Только наше, ведь у нас его было так мало. А когда я стану похожа на слониху, то он наверняка даже прикасаться ко мне не захочет. Я должна что-то с этим сделать. Решить проблему. Я ещё не готова к материнству.
Я не могу думать ни о чём, кроме того, что мне не нужен сейчас ребёнок. Я забываю о том, что Тёма мечтает о настоящей семье. О том, что выкинула таблетку экстренной контрацепции после нашего первого секса. О том, что говорила Северову, что не смогу убить нашего ребёнка, потому что это часть нас.
Но сейчас меня просто выносит из реальности, и я не могу мыслить трезво. Впрочем, я даже не пытаюсь это делать. Беру ноутбук и сажусь в спальне прямо на пол. Слёзы бесконечным потоком льются из глаз, скатываются по щекам, заливая клавиатуру и тачпад, пока я изучаю статьи, в которых описаны способы избавиться от зародившейся в моём теле жизни.
Быстро прикидываю сроки. Около недели, не больше, а значит, можно просто обойтись одной единственной таблеткой. Так просто… Проглотить пилюлю и моя проблема решена. Артём даже не узнает об этом. Он ничего не поймёт. Даже не догадается, что ребёнок был.
— Так просто… Просто… Очень легко… — убеждаю сама себя, открывая сайт аптеки и изучая список препаратов. — Он ничего не узнает… Не узнает… Всё будет хорошо… Так просто…
Закидываю выбранные таблетки в корзину и хладнокровно оформляю заказ. Вбиваю адрес. Несколько раз перепроверяю, что все поля заполнены верно. Потом ещё раз перечитываю описание препарата, принцип действия, возможные последствия. Снова возвращаюсь к странице аптеки, навожу курсор мышки на кнопку "оформить заказ", клацаю, но рука предательски дёргается в этот момент, и я промазываю.
С яростью сталкиваю ноутбук с коленей, отчего он влетает в стену и, громко затрещав, тухнет.
Обернувшись, падаю на ковёр, подкладываю под голову согнутые руки и реву.
Я задыхаюсь от слёз, всхлипов, криков, боли, страха, отчаяния и непонимая, что делать дальше.
— Я не знаю… Не знаю… Не могу… Не могу так…
Сердце до физической боли колотит по хрупким рёбрам. Дыхание вырывается ржавыми хрипами из сдавившей горестным спазмом грудной клетки. Меня колотит до такой степени, что зубы стучат друг об друга, с какой бы силой я не сжимала челюсти. Вгоняю ногти в ладони, но даже выступившая из ран кровь не снижает давления и боли.
Я не готова становиться мамой!
Подрываюсь на колени и ползу к ноуту. Сосредотачиваюсь на попытках его включить, но когда ничего не выходит, с криком отчаяния швыряю его в другой конец комнаты, утыкаюсь лицом в матрац и разражаюсь ещё более тяжёлыми и громкими рыданиями.
Когда силы на крики заканчиваются, а последняя капля влаги покидает мои глаза вместе с жизнью, натужно, рвано и громко дышу, хватая пересохшими губами горький и вязкий воздух, который проваливается в лёгкие ледяными глыбами, замораживая все внутренности и парализуя работу жизненно неоходимых органов. Голова раскалывается на части от боли и мыслей. Сердечная мышца с протяжным воем замирает в груди. Колотун усиливается ещё больше. Глаза опухли и горят. До крови кусаю губы, вынуждая себя успокоиться. Слишком много времени трачу на попытки прийти в себя, но когда мне это всё же удаётся, поворачиваюсь и упираюсь спиной в кровать.
— Надо успокоиться. Надо прийти в себя. Надо отбросить эмоции и обдумать всё на холодную голову. Я не должна думать только о себе, но и учитывать желания человека, которого скоро назову своим мужем. — проговариваю вслух, забивая пространство своим безжизненным голосом, просто потому, что не могу больше выносить эту тишину.
Я не должна врать Тёме. Между нами не должно быть никакой лжи. Он должен меня понять. Это же Артём. Он всегда меня поддерживает. Он просто не может заставить меня родить этого ребёнка, если я сама не захочу. Но как объяснить ему, чтобы он понял мои причины и поддержал принятое мной решение?
— Причины… причины… — толкаю севшим от криков голосом.
Первая — учёба. Нам осталось два года. На следователя нельзя отучиться заочно. К тому же на прошлой неделе Северов отвёз Ногирову дела, которые он дал мне для учёбы, и теперь меня ждёт практика. Но меня никто не подпустит к ней, если меня будет постоянно тошнить. К тому же он сам настаивал, чтобы я не бросала учёбу и не отказывалась от своей мечты. Он просто не может не согласиться со мной в этом вопросе.
О том, чтобы заявить, что я не хочу делить наше время ни с кем, пусть даже с собственным ребёнком, даже не думаю. Этого он точно не поймёт, хотя… Учитывая то, что мы настояли на том, чтобы даже моя мама приходила к нам пореже, а друзей и вовсе задвинули на задний план, чтобы проводить время только вдвоём… Оставляю этот аргумент про запас.
— Что ещё? Что ещё? — бубню, растирая пальцами виски, будто это поможет мне разогнать мыслительный процесс. — Есть!
Самое важное то, что Должанский всё ещё ходит по этой земле, а значит в опасности будем не только мы с Артёмом, но и наш малыш.
При последней мысли давлюсь воздухом, раздирая горло.
Малыш…
Маленький ребёнок…
Интересно, а каким он может быть?
— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. — зло трясу головой, изгоняя из неё опасные мысли.
Его не будет. Не сейчас. Возможно, лет через пять, когда закончим учёбу и крепко закрепимся не только на рабочих местах, но и в статусе семьи, и то не факт.
Ну какие из нас родители? Север матерится через слово, а я вообще ничего не умею. Недавно испортила три белые футболки и свитер, закинув их в стиралку вместе с цветными вещами с мыслью, что ничего страшного с ними не произойдет. Да и торт этот… Я так и не призналась любимому, что до этого выкинула три коржа. Два превратились в уголь, а третий оказался сырым внутри.
Телефон звонит в коридоре, где я его и оставила, когда открывала дверь курьеру, но я просто не способна
