Джессика Марч - Очищение огнем
Джимбел посоветовал Кей поговорить с представителями прессы спокойно, ничего не скрывая, объяснить, как потрясена, хотя ни в коем случае не признавать своей вины. Но репортеры не желали удовлетворяться разумными ответами. Они окружили Кей, орали, швыряли ей в лицо один непристойный вопрос за другим. Правда ли, что под видом практики она возглавляла целую клику «девушек по вызову»? Была ли она в номере во время убийства, участвовала ли в оргии втроем, приведшей к смертельному исходу?
В конце концов Кей пришлось силой вырываться из толпы, не отвечая на самые абсурдные вопросы. Без сомнения, завтра все газеты опубликуют ее снимки, не те, на которых она выглядела спокойной и дружелюбной, а такие, где она казалась мрачной и озлобленной.
– Это моя вина, – каялся Джимбел, когда отвозил Кей домой в лимузине. – Нужно было держать вас подальше от этих шакалов. Вся беда в том, что я дока во всякого рода контрактах и сделках, да еще не привык давать пресс-конференции на кинофестивале в Каннах, но уголовные дела… это история совсем другого рода. Здесь мне не потянуть. Вам нужен специалист, Кей. От окружного прокурора ничего хорошего ждать не приходится, а вы, к несчастью, представляете слишком заметную мишень. Думаю, утром мне следует позвонить Ф. Ли Бейли или…
– У меня уже есть защитник, – перебила Кей. – Завтра он будет здесь.
– Ну что ж, надеюсь, он хороший адвокат. Вам нужно выйти из этой грязи совершенно чистой.
– Чертовски хороший, – подтвердила Кей. – Возможно, самый лучший.
– Кто он?
– Мой отец, – тихо призналась она.
Она так и не забыла тот день, когда увидела его впервые в зале суда, властного, красноречивого, заворожившего присяжных своей речью, заставившего их вынести тот приговор, которого он добивался. Кей искренно верила, что никто другой не сможет лучше защитить ее. Но она позвала Рэнделла Уайлера не только потому, что нуждалась в его знаниях и таланте, – просто настала пора, когда помощь отца была необходима. Одна, охваченная страхом перед тем, что могут сделать с ней из-за зверского преступления Митча Кэрела, она, как всякий напуганный ребенок, потянулась к самому надежному источнику силы – своему отцу. Она больше не страшилась его, хотя часто думала о последней встрече в Балтиморе и когда вспоминала о просьбах и слезных мольбах помочь вернуть Ванессу, все больше сомневалась в собственной правоте – ведь отец лечился у психоаналитика, чтобы стать другим человеком. Как могла она, убежденная в значимости собственной работы, не верить, что он заслуживает еще одного шанса?
Кей почти не спала в эту ночь, из тяжелой дремоты ее вывел дверной звонок. Наверное, отец все-таки успел на ночной рейс.
Поспешно накинув халат, Кей была уже почти у двери и внезапно пожалела, что не задержалась и не привела себя в порядок – по-прежнему, как ребенок, желающий выглядеть перед отцом как можно лучше.
Открыв дверь, она задохнулась от неожиданности и смущения, не сводя глаз со знакомой высокой фигуры.
– На этот раз я не рискнул позвонить, – сказал Джим Болтон. – Было бы ужасно больно, если бы ты велела не приезжать.
И в следующее мгновение она бросилась в его объятия. У отца она получит защиту и покровительство. Но этот человек даст то, в чем Кей нуждалась не меньше, – бальзам для сердца, который поможет вынести любое испытание.
– Милый, родной Джим, – вздохнула она, прижимаясь к нему после долгого поцелуя, – какой я была упрямой дурой, когда гнала тебя.
Теперь Кей с потрясающей ясностью поняла: он явился сюда не ради минутной прихоти или в поисках наслаждения – Джима привела к ней готовность разделить боль, отдать ей свою силу и поддержку.
Кей никогда не видела, чтобы богатый человек сделал такое для любовницы, тем более содержанки.
В кухне, пока она варила кофе, Джим рассказал, что прилетел из Нью-Йорка, где обсуждал финансирование нового предприятия. Из-за трехчасовой разницы во времени, сообщение об убийстве появилось только в одиннадцатичасовых новостях. Через час Джим уже был в самолете.
– Как долго ты можешь остаться? – спросила Кей, на этот раз не вызывающе, а озабоченно.
– Сколько угодно, Кей, пока буду тебе нужен.
– Но твой бизнес…
– У меня прекрасные менеджеры. Я хочу быть только здесь.
Как давно она мечтала услышать об этом! Кей села рядом, взяла Джима за руку.
– Хочу быть всегда рядом с тобой. И всегда хотела. Я была не права, когда требовала, чтобы ты все бросил.
– Нет, права. Почему ты должна жить моими интересами, имея собственную работу? Я слишком старался что-то кому-то доказать, и осознал это, только когда узнал о Митче. Не знаю, что для него оказалось последней каплей, но совершенно ясно: он гнался не за теми мечтами.
– Вас нельзя сравнивать, Джим. Митч очень долгое время был не совсем нормален.
– Что бы ни подстегивало его, Кей, причина трагедии именно в том, что он не понимал и не хотел знать, когда следует остановиться, задуматься и попытаться сначала изменить себя.
Господь сохрани меня от подобной ошибки! И первое, что я собираюсь сделать, – остаться с тобой рядом и всегда, каждый день и каждую ночь.
Кей знала – Джим говорит искренне, от всего сердца, и это значит больше, чем все клятвы и требования любым способом исполнить свое обещание. Она наклонилась, чтобы снова поцеловать его, и жар охватил все ее существо. Когда оба, задыхаясь, отстранились друг от друга, Кей чуть отодвинулась и встала.
– Мне не хочется сейчас кофе.
– Мне тоже. Я просто хочу выключить плиту.
Они отправились в спальню, и когда Джим начал осыпать ее тело страстными поцелуями, неожиданная мысль заставила Кей поднять голову.
– А ты знаешь, сколько в общем дней за семнадцать лет мы провели вместе? Одну неделю!
Джим, не отвечая, лег на нее, и Кей вздрогнула от сладкого томления.
– В таком случае, – ответил он наконец, – несомненно, настало время, когда нам пора получше узнать друг друга.
Отец приехал днем, и Кей встретилась с ним в вестибюле отеля «Беверли-Уилшир», где у него был снят номер.
Кей испытала нечто вроде мгновенного шока, когда вошла и заметила Рэнделла Уайлера в одном из кресел напротив стойки портье. Он сильно постарел со времени их последней встречи – а ведь ему было всего шестьдесят, – потолстел, встревоженное лицо изборождено морщинами, следами прожитых лет и горестей, волосы совсем седые. Человек, который поднялся при ее приближении, совсем не походил на тогдашнего светского щеголя, любимца женщин. Теперь перед ней был просто очень представительный пожилой джентльмен.
Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Уайлер сказал:
