Фиона Уолкер - Среди самцов
— Очень хорошо. Я люблю Джимми и очень хотела бы, чтобы он тоже остался в живых. Но сейчас складывается такая ситуация, что все они могут друг друга поубивать. Если, конечно, ты не вмешаешься и не сообщишь полиции о том, что знаешь.
— Ничего я не знаю, — всхлипнула Монни. — Абсолютно ничего.
Одетта отлично помнила, что Джимми просил ее на Монни не давить и обращаться с ней по возможности ласково. Но он говорил это несколько часов назад. Теперь, когда Лайэм уже катил на своем джипе по Фермонсо, времени на нежности и уговоры у Одетты не оставалось.
— Лайэм пытался соблазнить меня на свадьбе у Стэна. Только представь себе: ты была на пятом месяце, а он хотел затащить меня к себе в постель!
— Ты лжешь!
— Не веришь? Спроси у Гэрри, они с Лайэмом заключили на меня пари. А еще они шутили, что кому-нибудь из семейства Тернер надо обязательно на мне жениться. Вернее, не на мне, а на моих деньгах. Так, кажется, они говорили… — Тут Одетта вспомнила еще одну вещь и прибавила: — Между прочим, ходит упорный слух, что Лайэм, как отсидел, постоянно навещает свою прежнюю жену. Хочет, видишь ли, к ней вернуться.
Монни наконец пробрало. Лицо у нее сморщилось, а из глаз снова закапали слезы.
— Ублюдок! Я знала, что он таскается к ней у меня за спиной. Потому-то и передала Крэйгу через твоего парня его записную книжку. Пусть, думаю, Лайэм и Крэйг встретятся, выяснят отношения. Пусть даже подерутся. Тогда, глядишь, я и разберу, кто из них крепче меня любит.
— Но это же не игра, Монни! — возмутилась Одетта. — Неужели ты не понимаешь, что они могут друг друга убить? Могут пострадать и невинные люди. Джимми, к примеру. Заявляю тебе со всей ответственностью — если это случится, я, Монни, никогда тебе этого не прощу! Никогда, слышишь? Ну а теперь говори, что ты конкретно знаешь?
— Достаточно, чтобы засадить Лайэма за решетку на долгие годы. — Монни снова гордо выпятила свой пухлый подбородок. Потом, правда, лицо у нее обрело прежнее плаксивое выражение. — Но я не хочу, чтобы он сел. Я его люблю…
Одетта была сыта излияниями Монни по горло. Пора было действовать.
— Немедленно звони в полицию и проси, чтобы в Фермонсо послали патрульную машину. Нет, лучше две. Пусть они заодно позвонят в Скотленд-ярд и пришлют машину на твой адрес. Потом позвони отцу и скажи, чтобы он ехал к тебе. Он посидит с детьми, а ты тем временем поговоришь с полицейскими. А после этого мы с тобой поедем в Суссекс. В дороге поговорим обо всем, о чем не успели поговорить здесь.
Монни кивнула, поднесла к уху трубку и хотела уже было набрать номер вызова полиции, как вдруг услышала в микрофоне голос ведущей.
— Энджи! Вы меня слышите? Кто кого хочет убить? Отвечайте, мы вас слушаем! Только не молчите — вас слушает весь Лондон. Энджи?.. Мы вернемся к вам после короткой рекламы…
Монни торопливо надавила рукой на рычаги аппарата, к глубочайшему своему облегчению, услышала в трубке привычные гудки и набрала 999.
— Как думаешь, мы здесь в безопасности? — прошептала Сид, вытягивая изо рта длинную соломину.
Калум был слишком напуган, чтобы говорить. Содрогаясь от ужаса, он прислушивался к каждому доносившемуся до них звуку или шороху. Сид и Калум укрылись от преследования в амбаре на ферме Сиддалс. Помимо них, в амбаре укрывалось также несколько летучих мышей и несчетное количество полевых мышей.
Со стороны дороги послышался звук захлопнувшейся автомобильной дверцы.
— Вот черт! — едва слышно пробормотал Калум. — Мы забыли спрятать мопед…
Когда дверь амбара, заскрипев, распахнулась и им в лица уперся ослепительно яркий луч мощного фонаря, Сид и Калум окаменели от страха.
— Все в порядке, — громыхнул под сводами амбара голос Джимми. — Этот парень поехал в сторону от Фермонсо. Ролли следит за ним с крыши Фалкингтон-менора, и я поддерживаю с ней постоянный контакт. Видите? — Джимми продемонстрировал до смерти напуганной парочке допотопную переносную рацию, которую Ролли в обычное время использовала для общения с объездчиками лошадей. Потом Джимми осветил фонарем собственное лицо и пробасил: — Ну что, узнали теперь? Вот и хорошо… Вы, конечно, можете и дальше сидеть в амбаре — это укрытие что надо, но предупреждаю: перед отъездом я поймал здесь крысу величиной с терьера…
Беглецы вняли предупреждению, поднялись на ноги и вышли из амбара.
Оказавшись рядом с Джимми, Калум довольно быстро оклемался и обрел привычный апломб.
— Ты где, сукин сын, все это время пропадал, а? — зло спросил он у Джимми.
— Ездил по стране, размышлял, расставлял ловушки, — туманно ответил Джимми. — Очень надеюсь, что сегодня кое-кто в одну из них попадет. Может, хотите понаблюдать за процессом? Тогда милости просим со мной.
Небольшая рация, которая висела на боку у Джимми, затрещала и расколола тишину громкими призывами:
— «Педигри» вызывает «Бульдога». Вы меня слышите? Прием.
— Это Ролли. Насмотрелась военных фильмов и теперь чудит. — Джимми поднес рацию к губам и пробасил в микрофон: — «Педигри»? Это — «Бульдог». Слышу вас хорошо. Прием.
— Этот тип возвращается в Фермонсо! Крэйг залез на крышу, увидел его автомобиль и схватился за ружье. Собирается затеять с ним перестрелку…
— Вот дьявольщина! — Джимми выключил рацию, повернулся к Сид и Калуму и скомандовал: — Быстро в машину. Вы можете мне понадобиться.
— Ты что — шутишь? — прохрипел Калум, выпучив глаза. — Этот тип охотится за мной. Хочет моей крови.
— Не говори ерунды, — бросил Джимми. — Он охотится за Крэйгом, зятем Одетты, и хочет его пристрелить. Если, не дай, конечно, бог, ему удастся осуществить свое намерение, вы будете мне нужны как свидетели.
— Странно это все, не находишь? — хихикнула Сид, когда они с Калумом шли к пикапу Джимми. Большего страха, нервного напряжения и одновременно душевного подъема она не испытывала с тех самых пор, как какой-то псих захватил в «Челси Хоутел» музыкантов группы «Маска» в заложники.
Лайэм местности вокруг Фермонсо не знал, а карты у него не было. Поэтому, отъехав от Фермонсо-холла, он не меньше часа колесил по разбитым грунтовым дорогам, но ферму Сиддалс так и не нашел. Вырулив на очередной проселок, он поехал по нему, вглядываясь в выступавшие из темноты черные силуэты домов. Отыскать в ночной тьме дом Джимми среди десятков ему подобных было просто немыслимо. Неожиданно прямо по курсу Лайэм увидел величественные очертания огромного дворца.
— Вот дьявольщина! Опять! — воскликнул Лайэм, ударяя в сердцах обеими кулаками по эбонитовому рулевому колесу. Сам того не желая, он, сделав большой круг, снова выехал к богатому поместью, у которого разворачивался, когда гнался за мопедом. Казалось, в этом крае все дороги вели к старинному замку, являвшемуся в определенном смысле организующим центром здешней округи.
