Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра
– Роза, – коротко ответил Никита, неумело, но твердо водя кисточкой по коже.
– Роза? Потому что я такая же прекрасная? – радостно спросила Ника, раскинув руки в стороны, как морская звезда. У нее в голосе звенело от счастья. Проблемы на время забылись.
– Потому что ты нарисовала мне лотос. Лотос и роза – два мощных символа в двух разных культурах – восточной и западной. Оба цветка – символы мироздания, созидания, рождения и творения, – склонившийся над девушкой Ник не стал расписывать всего того, что несли в себе символы эти двух совершенно неоднозначных цветков, окутанных мифами и легендами. – Я бы мог много чего сказать по этому поводу, но ты утомишься. Поэтому я скажу лишь то, что лотосу очень подходит роза. Они разные, но они друг другу под стать. Кстати, почти готово.
– Так быстро? – удивилась Ника.
– Я же не такой отменный художник, как ты, – отозвался парень. – И получилась у меня не такая же красивая картинка, как у тебя.
– Ну да, я вижу, – приподнявшись, оглядывала себя с интересом Ника. Кларский рисовать действительно не умел, но девушке его «творчество» на своем теле очень нравилось. Она даже захихикала – так ее умиляла и веселила корявая красная розочка на животе.
– Не смейся надо мной, – нахмурился он.
– Не смеюсь, что ты! – заржала еще громче ехидная Карлова. – Слушай, а тебе в Академию художеств не предлагали поступить? – вдруг совершенно серьезным тоном спросила она.
– В смысле? – не понял Никита, стоя перед девушкой на коленях и промывая кисть в стакане с чистой водой.
– Ты так гениально рисуешь. Мастер, одним словом.
– Вместо розы я вполне мог нарисовать тебе яйцо, – хмуро произнес Кларский и вдруг второй кистью нарисовал темный неровный овал над солнечным сплетением Ники. Она даже отшатнуться не успела.
– Дурак! – воскликнула она.
– Лотос и яйцо – два варианта одного и того же значения, – пояснил Никита девушке с ухмылкой. Она в шутку шлепнула его по руке, а он тут же поймал попытавшуюся встать Нику за локоть и опрокинул ее на пол, крепко прижав лопатками к полу. Никита оказался над ней, опираясь ладонями о пол где-то на уровне ее груди, которая против воли хозяйки начала чуть более часто вздыматься, чем пару минут назад.
– Куда пошла? – прошептал он Нике, глядя в глаза.
– На тайную встречу.
– Ты можешь встречаться только со мной, – возразил ей Никита. Девушка чувствовала жар его тела, и млела.
– Да ты что? Правда? – изобразила она дурочку. – А почему?
– Потому что я взял за тебя ответственность, – ухмыльнулся Никита.
Он взял баночку с зеленой краской, не спеша поднес ее к шее Ники и наклонил. Зеленая густая краска закапала на ямочку на шее и стала стекать вниз, к животу.
Ника завороженно наблюдала за этим, а Ник, налив краску себе на руку, стал с интересом проводить по Нике – и по обнаженному телу, и по одежде, оставляя следы. Изредка он целовал девушку, а после вновь начинал раскрашивать, постепенно освобождая от одежды. Правда, и сам он быстро испачкался, что, впрочем, в эти минуты его ничуть не смущало.
Мазки жесткой кисти чередовались с легкими дразнящими движениями пальцев и поцелуями, от которых перед глазами все плыло.
– Хватит со мной играть, – прошипела Ника, чувствуя, что эта игра ей надоела, и она хочет совершенно другого.
– А что я должен с тобой делать? – спросил ее, усмехаясь, Никита, которому нравилось доводить эту взбалмошную девчонку. Она что-то принялась говорить, а он, не слушая, целовал ее шею, плечи, чуть ниже, чередуя касания губ и пальцев.
Ника что-то едва слышно прошептала ему на ухо, и больше Ник времени на слова не тратил, а приступил к активным действиям.
Через несколько часов и парень, и девушка были перемазаны разноцветными красками.
Правда, краски смывались не так быстро, как пара того хотела, и, наверное, почти час они вдвоем зависали в ванной комнате, заляпав ею весь душ и кафель – и оттирать краску, между прочим, пришлось Кларскому, который себя в роли хозяюшки вообще никак не представлял.
Заснули они едва ли не под утро, оба усталые и довольные: Ника даже спала с полуулыбкой на лице – Никита увидел это, когда проснулся, а глаза он открыл первым, часов в десять утра. Осторожному и постоянно ожидающему подвоха парню показалось, что он услышал какой-то подозрительный звук, но это всего лишь были шумные дети с соседней квартиры, которые стали носиться по комнатам. Девушка же спала почти до полудня, развалившись на диване, как королевна. Ник даже потом в шутку сказал, что, наверное, им придется покупать трехместную кровать, одинаковую в ширину и в длину. Странно, но рядом с Никой он стал шутить, правда, юмор его был иногда немножко странноват или не смешон.
Когда Карлова открыла глаза, солнце уже вовсю светило в небе, а нормальные люди уже начинали обедать. Девушка, которая оказалась совершенно обнаженной, завернулась в простыню и пошлепала босыми ногами на кухню. Там она и нашла Никиту, который задумчиво чистил ствол разобранного прямо на кухонном столе пистолета. Рядом же стояло и специальное оружейное масло для чистки и какие-то хитрые штуки из набора для тех же целей. Сегодня они уезжали, и Нику нужно было быть уверенным в своем оружие, в том, что оно не даст осечек. Сегодняшний день вообще был для него особенным. И для Ники он мог стать таким, если бы она выбрала Сашу Дионова.
– Доброе утро, – сказала Ника и зевнула. – Ух ты, дай подержать! – ее взгляд переместился на разобранное оружие, и девушка потянулась к столу.
– Руки, – не дал ей этого сделать Никита. – Не трогай.
– Почему?
– Потому что я так сказал. Подожди, пока дочищу. И доброе утро, да. – Ник терпеть не мог говорить эту фразу, но ради девушки пришлось.
Ника наклонилась к молодому человеку и потерлась носом об его щеку – совершенно гладкую, поскольку он недавно побрился. От Ника едва уловимо пахло мятным гелем для бритья, и это безумно нравилось Карловой.
Видимо, для счастья ей нужно было очень мало.
– Почему ты не называешь меня как-нибудь ласково? – капризно спросила Ника.
– А как ты хочешь? – спросил Никита, заканчивая чистку всех видимых загрязнений и собирая пистолет. Девушка следила за каждым его движением. А все-таки он опасный парень: так ловко и со знанием дела управляется с оружием. Это и пугало, и жутко притягивало.
– Любимая, милая, солнышко, зайка, котенок, – стала перечислять Ника. – Хотя нет, это слишком сахарно. А ты же бруталити мэн. Тебе не подойдет произносить такие словечки.
– Укропом меня называть – в самый раз, да? – насмешливо глянул на Карлову Никита.
– Да, – подтвердила девушка.
– Чтобы была гармония, я могу называть тебя Петрушкой, – от всей души предложил светловолосый парень.
