Летиция Болдридж - Страсть и власть
Подруги спустились на лифте вниз, быстро прошли через дипломатический выход, сопровождаемые тенями агентов секретной службы. Никто из посторонних не обратил внимания на двух женщин, севших в автомобиль. Только полицейский у выезда из Белого дома, привыкший к переодеваниям первой леди, салютовал им, когда они выезжали из ворот.
Белый дом остался позади, они направились в Джорджтаун. Марийка со смехом рассказывала, как ее секретарь придумала, чтобы избежать любопытства прессы. Хозяин ресторанчика встретил их у входа. Агенты уже обшарили помещение, и двое уселись за стойкой, изображая безразличие случайных посетителей.
— У меня нет ни цента с собой, — шепнула Эви. — Надеюсь, ты расплатишься за обед.
— Я что, всегда должна оплачивать счет? — в тон ей произнесла Марийка. — Только ты и английская королева никогда не имеете с собой денег.
— Послушай, не возмущайся. Обещаю накормить тебя сегодня бесплатным ужином у себя.
Подруги рассмеялись.
— Я лишена самых обычных вещей — хождения по магазинам, оплаты счета кредитной карточкой, общения с людьми, походов к парикмахеру, то есть всего того, что делают все люди. Действительно, я несвободна. Прохожие пялятся на меня, пытаются дотронуться, агенты секретной службы не оставляют ни на минуту без присмотра. Я никуда не могу пойти без предупреждения. — Она поглядела на двух агентов, цепким взглядом следивших за другими посетителями, окнами и дверями.
— Ты раньше так часто не сетовала на судьбу, Эви. Что с тобой происходит? Эти агенты заботятся о твоей безопасности, не обращай на них внимания, вот и все.
— Я знаю, знаю. Они отличные ребята… Я имею в виду эту жизнь, которую мы ведем: У нас вообще нет времени для себя никогда. Мак все время занят государственными делами. Он совершенно измотался, а когда возвращается в наши жилые комнаты, просто валится от усталости в постель, полностью выжитый. Меня же все время окружают какие-то люди, персонал, даже на кухне. Все под присмотром, даже когда переодеваюсь, всем улыбаешься, благодаришь. А с губ все время хочет сорваться: "Дерьмо!" Конечно, я жалуюсь! У Мака даже нет времени со мной поговорить. Вот какое это партнерство! До сих пор меня не беспокоило, что у нас нет детей. Наши отношения и без них были очень наполненными. Мак всегда был таким веселым, любил меня. Восхитительный мужчина! Он занимал все мое время и мысли. Но сейчас мы разбежались в разные стороны. У нас нет общих интересов, весь день расписан по минутам, видимся только поздно вечером, и это все. — Эви говорила так тихо, что Марийка едва могла расслышать ее слова.
— Эви, — прошептала она в ответ. — Я не думала, что все у тебя так выйдет. Почему ты не сказала мне об этом раньше? Я никогда не видела тебя такой подавленной. И это ты — женщина номер один в стране, тебе завидуют во всем мире.
— Я старалась не обращать внимания на все это. Теперь я не могу признаться ни в чем даже своей собаке — кто-нибудь может меня услышать.
Обе улыбнулись. Близкие друзья Эви знали, что когда она ссорилась с Маком, то запирала дверь спальни и жаловалась на мужа своим двум любимым терьерам.
— Я не хотела, чтобы Мак стал президентом, а он хотел. Мак не может понять, насколько для меня тяжела и скучна жизнь на Пенсильвания-авеню, 1600, это даже не дом. Он должен понять, что такая жизнь хороша только для него, но не для меня. Разве я не права и хочу слишком многого?
— Ну, так и выскажи все это Маку.
— Ха! У него нет времени на разговоры со мной, и голова забита другими, более важными для него делами.
— Нет ничего важнее для него, чем ты. Когда ты в последний раз разговаривала с ним по душам?
— Я никогда не говорила с ним об этом.
— Тогда это не его вина, а твоя. Сделай так, поговори с ним, как только вернешься в Белый дом.
— А о президенте Франции ты забыла?
— Когда он с ним встречается?
— Через пятнадцать минут у них будет совместный обед. — Эви посмотрела на часы.
— Тогда ты должна встретиться с супругом, как только президент Франции выйдет за дверь.
— Ты неподражаема, Марийка, ты такая же сумасшедшая была в колледже, теперь просто условия изменились.
— Извини, я отойду на две минуты.
Марийка вышла из-за стола и подошла к одному из агентов секретной службы, тот провел ее к напарнику, дежурившему в машине у входа. Она села на переднее сиденье, и ее соединили по защищенному от прослушивания каналу связи с Натаном Стоутоном, секретарем-распорядителем в президентской команде, которого она хорошо знала по предвыборной кампании в Массачусетсе. Они перебросились фразами на специальном, давно разработанном ими коде, который никто, кроме них двоих, не понимал.
Марийка поблагодарила Натана и вернулась в ресторан.
— Эви, я обо всем договорилась. Мы должны вернуться в Белый дом к двум пятнадцати.
— Для чего?
— В президентском расписании "дырка" с двух пятнадцати до половины четвертого, он проведет это время наедине с тобой.
— Все-таки ты сумасшедшая, Марийка! — Эви даже смутилась от неожиданности. — Это ничего не изменит, но я люблю тебя именно за то, что ты только что сделала. Тебе удалось организовать для меня первый свободный час с Маком за последние два месяца.
— Разве вы не проводите вместе свободное время в уик-энды в Кэмп-Дэвиде?
— Там он еще более загружен. Встает в шесть, мы встречаемся только за обеденным столом, и вокруг полно его помощников и членов кабинета, и ложится спать он даже позже, чем в Вашингтоне.
— Просто удивительно!
— Это каторга!
На этом разговор прервался. Они заказали "вэрджин мэри", цикорий-эндивий и мясной салат. Владелец ресторана поставил в центр стола корзинку с маленькими, только что испеченными бисквитами и сдобными булочками с корицей, сладкое масло в перламутровой раковине. Женщины жадно набросились на еду и быстро все съели, включая и изысканный шербет из манго, принесенный на десерт.
Они поболтали об общих бостонских знакомых, последних нью-йоркских и бостонских новостях. Марийка оплатила счет.
— Если бы ты знала, какая это для меня полезная терапия — слышать твой голос, видеть тебя, — сказала Эви. — Постараюсь отплатить тебе за ужином в Белом доме. И у меня есть для тебя сюрприз, ты его заслужила.
— Неужели мне разрешат спеть "Марсельезу" после горячих блюд?
— Нет, — улыбнулась Эви, — я не хочу разрыва франко-американских отношений. Я хочу познакомить тебя с одним человеком. Тебе не придется ужинать в компании исключительно франкоговорящих официальных лиц.
— Какой восторг, неужели там будет кто-то говорящий по-английски?
