Ирма Уокер - Ее выбор
– Это же Пол Гарфилд, – сказала она Ноа. – Разве ты не помнишь? Он был у нас на вечеринке в тот самый день, когда… – Она умолкла в ожидании привычного спазма горя. Но боли не было. Она ощутила лишь… что? Грусть. Но эта грусть была далека от всепоглощающего чувства потери прошлых недель.
– В чем дело, Морин?
– Так странно… Я хотела сказать, что Пол был у нас на вечеринке в ту ночь, когда у Ллойда случился сердечный приступ… и думала, что почувствую себя страшно несчастной… А мне только грустно – и все.
– Но это ведь естественно, Морин. Не можешь же ты до конца своих дней горевать и лить слезы!
Небрежность его тона почему-то разозлила Морин.
– Кто б это говорил! – язвительно воскликнула она. – Наш братец Ноа, который контролирует каждую минуту своей жизни! Ты, должно быть, здорово презираешь нас, обычных людей, которые копошатся, не зная, чего им ждать от собственной жизни.
– Заметь, это ты сказала. Не я. – Судя по ухмылке, ядовитая тирада Морин его позабавила. – Кроме того… ты можешь организовать собственную жизнь точно так же, Морин. Можешь установить свои правила, взять ответственность за свою судьбу в свои руки. Тебе и нужно-то всего проявить волю да не обращать внимания на советы окружающих.
– А что, по-твоему, ты сейчас делаешь? Разве не даешь мне советы, как жить дальше, а?
– Тouche! Я замолкаю. Не стану говорить тебе, что у тебя есть несколько возможностей на выбор, что у тебя есть сила и мужество, пусть даже ты их еще не ощутила в полной мере, и что ты неправа, заявляя о полном отсутствии у тебя каких-либо деловых навыков. По мне так любой, кто способен организовать благотворительное шоу, как это удавалось тебе, по-настоящему талантлив. Но я и об этом умолчу. Просто закажу бутылку хорошего шампанского к моему обожаемому слоеному пирогу с клубникой, а если этот самый Гарфилд не перестанет тебе улыбаться, я просто-напросто встану из-за стола и двину ему как следует.
Морин не выдержала и рассмеялась. Только тогда она почувствовала, насколько ей хорошо. Конечно, это мало что меняло, насущные жизненные проблемы так и остались при ней, но хотя бы на один-единственный вечер ей было так приятно расслабиться за ужином, приготовленным кем-то другим, и распить бутылку хорошего вина с симпатичным – и очень внимательным к ней – мужчиной.
Возможно, именно поэтому она и не воспротивилась, когда Ноа – уже на пути домой – свернул в сторону пляжа, заявив, что им обоим не помешает прогулка после такого сытного ужина. В глубине души Морин понимала, что играет в опасную игру, но ей было все равно. Ехать по пустынной дороге, наслаждаясь свежим бризом с залива, влетающим в открытое окно, и слушая тихую трогательную мелодию по радио… она уж и забыла, что бывает такое удовольствие.
Дом Ноа стоял последним в небольшом ряду прибрежных домов, вытянувшихся вдоль самой кромки пляжа. Морин знала, что дом был построен лет сорок назад – как раз когда разразился очередной строительный бум во Флориде, но выглядел он гораздо старше, словно возник здесь одновременно с древним океаном.
Мебель в комнатах была по большей части из ротанговой пальмы – добротная, удобная, безликая. Собственно, если что-то в доме и носило личный оттенок, так только набитый книжный шкаф и кое-какие произведения искусства – первобытные маски, резные фигурки из дерева и слоновой кости и тому подобные причудливые вещи, которые Ноа привозил из поездок по Африке и Южной Америке.
Пока Ноа открывал окна, чтобы впустить в комнату свежесть океана, Морин разглядывала одну особенно страшную маску, вырезанную из эбенового дерева.
– Батюшки, как тебе удается оберегать все это от грабителей?
– За домом присматривает отставной полицейский, мой сосед. Да я особенно и не волнуюсь по этому поводу. Обворуют так обворуют. В конце концов, это всего лишь вещи, Морин.
Он подошел к небольшому бару, очень изящному, из красного дерева и ротанговой пальмы, и достал бутылку коньяка. Наполнил два пузатых бокала и поднес один Морин. Потягивая янтарный напиток, она продолжала бродить по комнате, разглядывая развешанные на стенах диковины. Ноа выбрал кассету и вставил ее в магнитофон – чуть ли не такой же допотопный, удивленно отметила Морин, как и вся мебель в доме.
Негромкие напевы английских народных песен заполнили комнату. Морин открыла дверь и остановилась на пороге, всматриваясь в ночь. Ветер здесь дул заметно сильнее, оставляя соленый вкус на ее губах… и поднимая из сердца какие-то смутные, неопределенные мечты.
Всего лишь в сотне ярдов от дома волны с тихим шелестом накатывали на белый песок, напоминая ей о том, как давно она не была на пляже.
– Красиво, правда? – произнес у нее за спиной голос Ноа. – Можно даже воображать себе, что это прекрасная необитаемая планета… до тех пор, пока кто-нибудь не забудет полотенце на берегу или не зажжет огонь прямо под окнами. К счастью, время наплыва туристов еще не пришло.
Морин обернулась к нему. Ноа стоял так близко к ней, что она чувствовала его дыхание у себя на щеке. Ей вдруг захотелось прильнуть к нему, опустить голову ему на плечо, и этот порыв поверг ее в такое замешательство, что Морин поспешно сделала шаг назад, на выложенную каменными плитами дорожку.
– Ну, как насчет прогулки? Только тебе нужно захватить шаль – погоди-ка, я сам возьму.
Не дожидаясь ее согласия, Ноа снял со спинки кресла шаль и накинул ее на плечи Морин. Пока они шли по дорожке, он молчал, погруженный в свои мысли. В некоторых домах окна еще светились, но на пляже не было ни души. Только одинокий краб неуклюже пересек их путь, да пару раз вдалеке залаяла собака. Здесь дюны были гораздо выше, полностью закрывая от них коттеджи.
Прервав молчание, Ноа рассказал ей, что из-за непредсказуемого движения песков в этой части залива пляж постепенно расширился, и теперь коттеджи отделяла от океана длинная гряда песчаных дюн.
Морин взглянула на него с любопытством. В свете луны ей хорошо было видно лицо Ноа, и он показался ей непривычно серьезным.
– Как, должно быть, все это странно для тебя. Буквально вчера ты был в Африке – а теперь стоишь здесь, в тысячах миль оттуда, совершенно в другом мире, – негромко сказала она.
– Различий на самом деле меньше, чем тебе кажется. Песчаник, образующий центральные высокогорья Флориды, – точная копия палеозойского песчаного бассейна к востоку от Мавританид… это горы в Африке. В обоих регионах встречаются даже схожие ископаемые трилобиты. Как видишь, я вовсе и не покидал Африку.
Ноа притопнул ногой.
– На самом деле это не часть Северной Америки, а кусочек Гвинеи. Его прибило сюда благодаря смещению материков более чем… скажем, два миллиона лет назад. Ну, плюс-минус несколько сотен тысяч лет.
