Сьюзен Келли - Насколько мы близки
Она протянула мне раскрытый каталог. Возмутительно цветущая, возмутительно блондинистая леди верхом на лошади пересекала залитую солнцем зеленую долину. На заднем плане живописные горы со снежными шапками на пиках терялись в безоблачной лазури небес.
– Куртку? – уточнила я, ткнув пальцем в замшевую куртку наездницы, отделанную мехом и бирюзовыми стразами. – Смахивает скорее на кролика, а не на норку.
– Декорации! – Рут глянула на подпись под снимком. – «Санданс Кантри». Ты только посмотри на эти горы. А цветы? Интересно, где снимали?
Я пожала плечами:
– Где-нибудь на Западе. Никак не запомню названия этих квадратных штатов.
Феминизм Рут не был ни воинствующим, ни маниакальным. Ее больше интересовали интеллектуальные аспекты, нежели социальные язвы или больные вопросы: неравные зарплаты, декретные отпуска, беглые папаши. Она читала мне статьи и очерки феминисток, отрывки из документальных опусов с длиннющими названиями, биографии Вирджинии Вулф или Виты Сэквилл-Уэст [28]. Я слушала, но не вдумывалась. Рут читала для повышения культуры и осознания реальности; я читала для развития фантазии и ухода от реальности.
Однако время от времени ее убеждения прорывались наружу – например, тем субботним вечером, когда мы экспромтом собрались на ужин у нас дома.
– Добро пожаловать похозяйничать на моей кухне, – сказала я Риду.
Вот-вот должны были прийти Берк и Рослин Лоуренс.
– Мерси, – отозвался Рид.
Рут с неизменным восторгом отзывалась о чисто женских увлечениях мужа. Рид был отличным поваром, и, когда гостей принимали Кэмпбеллы, именно Рид занимался цветами, выбирал вино и собственноручно готовил почти все блюда.
– Типичный евнух весь к вашим услугам. – Он усердно нарезал цуккини тончайшей соломкой – задача нелегкая сама по себе, а уж тем более с одной рукой на перевязи. Тренируя команду младшей лиги, Рид потянул запястье.
– Какое ожидается главное блюдо? – спросила я.
– Оленина.
– Вклад Берка?
Берк пристрастился к охоте из лука. Вот уже несколько месяцев он все выходные проводил за городом, рьяно устраивая лизунцы для оленей и сооружая охотничьи засады на деревьях.
– Вклад Рослин, – уточнила Рут.
– Рослин? – Я не поверила своим ушам.
Рут кивнула:
– Она у нас теперь тоже лазает по деревьям.
Я сдвинула брови, силясь вообразить себе Рослин верхом на ветке, с ружейным прикладом у щеки.
Рут плеснула себе вина.
– Не иначе как с наркотой связалась, – добавила она. Рид укоризненно покосился на жену. – А что? С чего бы иначе человеку день напролет торчать на дереве, отбивать себе ружьем плечо, а потом вспарывать Бемби от горла до зада? В конце определенно должна светить какая-то награда.
Со двора в дом вошли Берк с Рослин, едва не свалив стопку газет, подготовленных на вынос.
– Просим прощения за опоздание, – извинился Берк. – Беседовали с Уильямом. (Старший сын Лоуренсов уже учился в университете.) Сынок позвонил предупредить насчет двух неудов, которые отхватил в этом семестре. – Берк мрачно покачал головой. – Интересно, как ему понравится зарабатывать себе на жизнь. Пока он способен разве что сбегать с лекций.
– Я принесу тебе любопытную книгу – как раз сейчас читаю, – пообещала Рут. – Называется «Мужчины НЕ рентабельны».
Берк глянул на Рут с таким видом, словно не мог решить – всерьез она или острит.
– Я не читаю брошюр из серии «Помоги себе сам», – наконец отозвался он и, протянув руку Риду, заметил перевязь: – Что стряслось, Рид? Супруга совершила бросок через плечо и вывихнула тебе запястье?
Мы рассмеялись. Все, кроме Рут.
– Обхохочешься, – сказала она. – Спроси кто-нибудь то же самое у женщины, было бы не так смешно.
Берк прикоснулся к ладони Рут и, мигом отдернув руку, принялся трясти ею и дуть на палец:
– Ой-ой-ой. Задел за живое. Похоже, воинственность Рут сегодня включена на максимум. – Он повернулся ко мне: – Ну а ты как, Прил, наш пригородный бард? Уже опубликовала что-нибудь?
– Нет.
При всей его безобидности, вопрос мне был неприятен, но по крайней мере Берк обошелся без своего стандартного зачина беседы – о каком-нибудь нашумевшем триллере. Не любитель триллеров, я никогда не могла разделить его восторга.
– Не обращайте внимания на Рут, – посоветовал Рид. – Она еще не отошла от очередной сходки «Ариадны».
– «Ариадна»? – переспросила я. – Что это?
Рут крутила в руках штопор.
– Группа из пяти женщин, которые собираются два раза в месяц и обсуждают самые разные вопросы, прочитанные книги и все такое.
Должно быть, я не сумела стереть с лица удивление и обиду: о «группе» Рут я слышала впервые.
– Вряд ли ты кого-нибудь из них знаешь, – сказала она. – Марта Бернетт, Фрэн Сайке. Слышала? (Я качнула головой.) Познакомилась с ними случайно, в кафетерии. Ах да, еще Наоми.
Наоми. Инструктор по верховой езде из «Конюшен Пирсон». Но почему все же Рут ни словом не обмолвилась об этих встречах? И почему не пригласила меня? Недавно я крайне скептически отнеслась к массажисту, который читал ауру по мышечному тонусу. Неужели Рут обиделась? Причина идиотская, но других просто нет.
– Выпьешь, Рослин? – спросила Рут.
– Нет, я отказалась от алкоголя до конца поста.
– Прости, забыла. – Рут наполнила бокал вином и протянула Скотти: – А ты от чего отказался, Скотти? От подписки на «Плейбой»?
– Когда ты стала такой бесстыжей грубиянкой? – нежно парировал Скотти.
Рут обняла его за шею и чмокнула в щеку.
– Я ею всегда была, Скотти. Просто теперь я бесстыже грублю по другим поводам.
– А где дети? – поинтересовалась Рослин. – Я надеялась их увидеть.
– Под замком у нас в доме, с запасом пиццы и кассет, – ответила Рут. – Они к тебе сегодня стучали, но у вас никого не было.
– Я проведывала Милли Кук. Ей вчера трубы перевязали, все болит, по дому ничего делать не может.
– Мне, кстати, тоже надо что-то предпринять, – вставила я. – Все откладываю.
– Почему бы Скотти «что-то не предпринять»? – бросила Рут.
– Смеешься? Скотти уверен, что от вазектомии у него ладони шерстью покроются или его баритон превратится в женское контральто.
– Эй, минуточку! – возразил мой муж. – С ножом я к себе никого не подпущу, но не отказываюсь взять контроль за рождаемостью на себя.
– Великолепно, – отрезала я сухо. – Заодно посоветуй, что предпочесть: коитус прерыватус или амбре от меня, как от фабрики резиновых изделий.
– Женщине операция обходится в семь раз дороже! – воскликнула Рут. – Перевязать трубы в семь раз дороже, чем сделать вазектомию.
