Сьюзен Льюис - Крик души
Стоя в очереди у прилавка за парой глухих старичков, она повернулась спиной к искушению — подносам с пирожными на сверкающих стеклянных полках. Заметив, что с нее не сводит глаз маленькая девочка, стоящая рядом со своей коляской, Никки улыбнулась ей. Ребенку было, наверное, года два, и выглядела эта девчушка с розовыми заколками в волосах и в такого же цвета пальто настоящей красоткой.
Выражение лица маленькой девочки не изменилось, но она моргнула пару раз, а затем ударила кулачками воздух.
Никки рассмеялась, и внезапно услышала вопль какой-то женщины:
— Какого черта ты на нее уставилась?
К своему ужасу, Никки поняла, что женщина обращается к ней.
— Никогда не видела ребенка в розовом пальто? — грубо прорычала женщина.
Лицо Никки залила краска:
— Да я же просто…
— Да? Просто что? Пялилась, вот что ты делала. Ну, так вали отсюда и пялься где-то в другом месте, ясно? Вы мне на нервы действуете, шикарные мерзавцы, приходите сюда, пялитесь на нас, будто мы в чертовом зоопарке или где еще. Вали отсюда, ты…
— Кей, успокойся, — вздохнула женщина рядом с ней и подергала ее за рукав. — Не думаю, что она хотела навредить тебе.
— Откуда тебе знать? — проворчала Кей и, резко посадив малышку к себе на колени, начала кричать на нее за то, что та смотрит на незнакомцев.
Потрясенная, не зная, что делать, Никки решила, что будет лучше, если она уйдет. Однако не успела она направиться к выходу, как женщина внезапно сунула ребенка в коляску, схватила пальто и вышла из закусочной.
Никки посмотрел на другую женщину, которая бросила несколько монеток на стол и пошла за подругой.
— Насмотрелась? — злобно спросила женщина.
Никки вздрогнула.
— Не обращайте внимания, — посоветовал Пит; он появился за прилавком, когда за женщинами громко захлопнулась дверь. — Они приходят сюда и скандалят со всеми, кто только посмеет взглянуть на бедного ребенка. Именно из-за таких, как они, район и пользуется дурной славой. Хоть бы они ходили пить чай куда-нибудь в другое место: они мне все время распугивают клиентов.
— Так вы их знаете? — спросила Никки.
— Они живут на Сент-Джон-лейн. Я слышал, что мать, та, которую звать Кей, немного тронулась, когда родился ребенок.
Никки была обескуражена:
— Но почему?
Пит, кажется, удивился:
— Вы не заметили? У девочки синдром Дауна.
Почувствовав прилив жалости, Никки ответила:
— О, теперь понятно. Какая жалость. А так и не скажешь.
— Это видно, если присмотреться, — сообщил он ей и повернулся к пожилой паре, все еще бормочущей у прилавка. — Мистер Одли, я принесу ваш пирог. Вы идите присядьте, пока ваш чай не остыл.
Несколько минут спустя Никки со своим травяным чаем сидела за столом у окна, смотрела на проезжающие мимо автомобили и думала о той женщине, Кей, и ее милой дочурке. Ей было жаль, что она никак не сможет помешать матери снова так ужасно кричать на своего ребенка. Может, это ее и не касается, но девочка не виновата в своей болезни, она, наверное, даже не понимает, что она особенная, и тем более ей непонятно, почему мама так реагирует, когда кто-то заговаривает с ней. Однако эта женщина наверняка очень любит своего ребенка, иначе она не старалась бы его защитить, пусть даже так своеобразно.
Потягивая чай, Никки подняла глаза, когда Пит, подмигнув, придвинул ей тарелочку с печеньем. Он болтал с кем-то по мобильному телефону, и потому она одной улыбкой поблагодарила его и принялась грызть угощение. Теперь ее мучил вопрос: как она будет реагировать, если с Заком что-то будет не так.
Никки похолодела от одной только мысли об этом. Она сдала положенный анализ крови на сроке в пятнадцать недель, и результаты оказались значительно ниже опасной линии в 295, так что для нее было очень маловероятно родить ребенка с синдромом Дауна. Но она все равно продолжала беспокоиться, как это обычно бывает у всех будущих мамочек, особенно с первенцем. Она видела достаточно много сюжетов в новостях и читала в газетах, чтобы понимать, через что приходится проходить родителям таких детей. И она могла только спрашивать себя, хватит ли у нее сил быть такой же храброй, как они, если нечто подобное случится с ней.
Остается только надеяться на лучшее и прекратить мучить себя страхом перед болезнями, или все закончится тем, что она передаст отрицательные эмоции Заку, а она с самого начала пообещала себе не делать этого. Она хотела, чтобы он вошел в этот мир храбрым и уверенным, настоящим маленьким борцом, с большим запасом очарования и доброты, как его отец. Допив чай, она съела еще одно печенье и пошла к прилавку, чтобы расплатиться.
Родители даже не представляют себе, как живут реальные люди, думала она, возвращаясь домой. Заперлись в своем роскошном особняке, имеют больше денег, чем большинство обычных людей могут себе даже представить, и дочь, которая за всю жизнь ни разу не болела, если не считать обычной простуды и гастроэнтерита. Конечно, она бывала упряма и импульсивна, возможно, не всегда так благодарна, как следовало, но больше им не на что жаловаться. Им следует считать настоящей удачей то, что у них была она, а не выставлять ее за дверь, наказывая за ужасное преступление — собственную точку зрения на то, как прожить жизнь.
Так им и надо, решила она, если отец действительно потеряет все деньги в этом глобальном кризисе кредитов. Возможно, тогда они начнут немного иначе смотреть на жизнь и ценить действительно важные вещи, например обладающую идеальным здоровьем, умную, законопослушную, социально ответственную, получившую приз за лучший сценарий дочь, не говоря уже о внуке, когда он появится на свет. Однако, учитывая великолепный дар проницательности ее отца в финансовых вопросах, ей долго придется ждать, когда по ним ударит кризис.
ГЛАВА 3
— А я уже начал беспокоиться, куда ты подевалась, — заметил Дэвид, отрываясь от компьютера, когда Никки вошла в дом. — Посетила приятное место?
— Просто съездила в город, — ответила она. — Есть какие-нибудь новости от Кристин или Спенса?
— Да, мне пришла СМС от Крис где-то в обед: она в восторге от Дрейка Мюррея.
Никки кивнула, просматривая почту. Для нее ничего не было, и, отложив конверты в сторону, она повесила пальто на крючок и подошла к Дэвиду.
— О Господи, кто это такой? — она рассмеялась, увидев, как чрезвычайно странный человечек, одетый в половину костюма кролика и подтяжки, запрыгал на экране компьютера.
Дэвид улыбнулся:
— Он был в Клифтоне, по его словам, ходил по магазинам. В общем, он не возражал, чтобы я его снял; вот, прошу любить и жаловать.
