Элен Вольф - Стань единственной

Лиззи перевела дух, когда Дэвид спустился в гостиную один. Без сестры.

— Прости, она всегда полна энергии, — улыбнулся он.

— Все нормально.

— Как ты? — спросил он, обнимая ее за талию.

— Ошарашена, сбита с толку, взволнована, — рассмеялась она.

— У меня есть для тебя кое-что, — Дэвид полез в карман. — Вот. Миа убьет меня, если заметит, что на тебе нет кольца.

Он открыл перед ней бархатную коробочку. Она прижала руку ко рту и ахнула. Такой красоты она никогда не видела. Тонкий платиновый обруч с крупным одиночным бриллиантом, переливающимся всеми цветами радуги, магнитом притягивал взгляд. Кольцо смотрелось просто и элегантно, но в то же время потрясающе роскошно.

— Прости, что не сделал этого раньше, — пробормотал он, вставая на одно колено. — Элизабет, я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

Лиззи часто захлопала ресницами, смаргивая слезы.

— Да, — сказала она хрипло.

— Ну вот, ты опять плачешь!

— Все из-за тебя! Ты делаешь меня такой счастливой, что у меня вечно глаза на мокром месте!

Дэвид надел ей на палец кольцо. Размер подошел идеально. Забавно, раньше ей казалось, что мужчины угадывают с размером кольца только в кино.

— Оно просто чудесное! Спасибо.

Его губы нашли ее губы, и он проник языком в ее рот. Она застонала и запустила пальцы ему в волосы, отвечая на поцелуй. Какое блаженство целовать его.

***

За ужином Миа заставляла Лиззи отчаянно нервничать и краснеть. Сначала своим дурацким «о-как-же-можно-жить-без-мяса» или «а-что-ты-ешь-если-не-мясо», потом разговорами о предстоящей свадьбе, затем расспросами о том, есть ли у нее родные и где они. Миа не реагировала на его гневные взгляды и попытки ее приструнить. Все-таки, Париж сделал из этой девчонки настоящую занозу в заднице! Франсуа был более тактичным и пытался отвлечь Лиззи беседой на посторонние темы, что удавалось ему лишь отчасти. Его невеста была подавлена. Наверняка думала о Сэм.

— Фу, Дэвид, ты выбрал самое скучное кольцо из всех возможных! — при этих словах Лиззи облилась водой, которую подносила ко рту. — Если бы сообщил раньше, я бы помогла тебе выбрать...

— Простите, — пискнула его возлюбленная и выскочила из-за стола.

Когда она скрылась наверху, Миа как ни в чем не бывало продолжила:

— Нужно было купить что-нибудь более замысловатое, побольше изгибов, камней разной огранки...

—Ты ведешь себя отвратительно, chèrie, — вдруг прервал ее Франсуа.

Дэвид хотел было возмутиться, какое право имел этот голубой французишка так разговаривать с его сестрой, но тут же передумал. Франсуа был прав. Миа вела себя ужасно. Это было странно даже для нее — вести себя так.

— Что я такого сказала? — тихо спросила она.

— Неужели ты не видишь, что ей неприятна тема про родных? Откуда ты знаешь, может быть, она потеряла кого-то из близких или в плохих отношениях с родственниками?

«Проницательный тип», — подумал Дэвид, глядя, как бледнеет сестра.

— А твои вопросы про еду! Неприлично лезть в тарелку к человеку, расспрашивая в подробностях о том, чем и как он питается! Ты же не ее врач-диетолог! — от волнения его французский акцент усилился.

Было интересно наблюдать, как его сестренку осадили. Она не реагировала на замечания и шипение Дэвида, а тут сразу сникла, виновато опустив глаза.

— Я просто хотела подружиться, сократить дистанцию. Мы же будем сестрами, — начала вяло оправдываться Миа.

Ее друг положил ладонь ей на руку и успокаивающе погладил.

— Ты смущаешь ее своим напором, chèrie. Она не такая как ты. Пожалуйста, будь поспокойнее.

Дэвид положил салфетку и поднялся.

— Пойду проверю, как она там.

Уходя, он слышал, как Миа что-то быстро говорит по-французски извиняющимся тоном. Он знал язык не очень хорошо, чтобы уловить суть столь быстрой тарабарщины, да и не особо прислушивался. Его больше волновала невеста.

Когда он поднялся в спальню, то увидел ее в темноте, стоящей у окна. Она обхватила себя руками, глядя на огни вечернего города, и на ней все еще было зеленое платье, облитое водой.

— Прости ее, она чувствует себя виноватой, — сказал Дэвид, целуя ее в макушку.

— Знаешь, она бы нашла общий язык с Сэм, — произнесла Лиззи, не оборачиваясь. — Сэм тоже всегда была такой. Живой, эмоциональной, и никогда не лезла за словом в карман. За это ей и доставалось больше.

— На самом деле я не знаю, что на нее нашло. Обычно она более сдержанна. Мне кажется, она очень волнуется. В детстве она всегда трещала без умолку, когда была взволнована чем-то.

— Я не сержусь на нее. Просто... Чувствую себя одинокой серой мышкой.

Дэвид откинул ее волосы, обнажая шею, и поцеловал нежную кожу за ухом.

— Никакая ты не мышка. Ты самая прекрасная девушка на свете.

Они молча стояли в обнимку несколько минут.

— Давай снимем с тебя это платье, — прервал он молчание, расстегивая молнию на ее спине. — Оно мокрое.

Лиззи послушно изгибалась, помогая ему освободить ее от влажной ткани. Увидев ее в нижнем белье и чулках с ажурной резинкой, Дэвид почувствовал предательское давление в брюках. Он уже хотел прижаться к ее манящему телу, когда раздался тихий стук в дверь.

— Лиззи, это я, Миа. Можно с тобой поговорить?

Дэвид выругался и пошел в ванную за халатом для Лиззи.

Он спустился вниз, оставив наверху сестру, вид которой говорил о полном раскаянии.

— Прошу прощения, что так разговаривал с ней, — француз сидел на диване в гостиной. — Было трудно сдержать порыв.

— Ничего, кому-то нужно было это сделать, — Дэвид ободряюще похлопал его по плечу. — Выпьешь чего-нибудь?

Странно, но он чувствовал себя очень комфортно, сидя рядом с очень привлекательным гомосексуалистом на диване и ведя непринужденную беседу. Это был первый его знакомый гей, который ломал все его дурацкие стереотипы о геях. Франсуа оказался отличным парнем. И большим ценителем кальвадоса, который они пили, — меньшего он и не ожидал от настоящего француза.

— Мне очень нравится твоя сестра, — сказал он. — Она такая живая, импульсивная, веселая. Мы большие друзья.

— Моя сестра — заноза в заднице!

Француз сдвинул брови, заново произнося это выражение и думая над его переводом, а потом засмеялся.

— Да, это точно!

— Где ты научился так хорошо говорить по-английски?

— Моя бабушка была американкой, — ответил Франсуа. — Она научила. Потом появилась Миа. Мы знакомы уже два года и помогаем друг другу обмениваться знаниями. Мне даже удалось обмануть ее пару раз в начале. Видел бы ты лица французов, когда она ввернула в художественной галерее пару таких словечек, которые не говорят в приличном обществе! — они дружно захохотали. — Но она мне отомстила. Твоя мама была в ужасе, когда я сделал ей непристойный комплимент, которому меня научила твоя сестра. Ее муж чуть не свернул мне голову. Или шею? Как сказать правильно?

Этот парень кого-то напоминал своей манерой шутить и смеяться. Он был чем-то похож на Томми. Незаметно они выпили полбутылки.

***

Лиззи завернулась в махровый халат, выпустила Дэвида и впустила его сестру, у которой был виноватый вид.

— Я хочу извиниться, — объявила Миа с порога. — Мне так стыдно.

— Тебе не за что извиняться, — смутилась Лиззи.

— Ну, конечно, есть за что! Мне не следовало лезть в твою личную жизнь и... В твою тарелку.

— Куда?

— В тарелку! Так сказал Франсуа. Что я полезла в твою тарелку, когда начала расспрашивать про еду.

Лиззи искренне рассмеялась. Ей понравился этот француз еще больше.

— Ладно, тогда извинения приняты.

Миа прошлась по комнате и плюхнулась на кровать.

— Знаешь, я никогда не могла нормально общаться с такими как ты.

Еще бы, вздохнула про себя Лиззи, вряд ли золотая девочка общалась бы с лузершами вроде нее.

— Ну, с красотками вроде тебя! Я всегда чувствовала себя неловко рядом с такими яркими...

— Ты шутишь?

— Нет.

— Миа, ты сумасшедшая! Да на фоне тебя я чувствую себя серой мышкой!

Глаза девушки удивленно расширились.

— Что? Да ты просто богиня! У тебя синие глаза и эти волосы, я всегда мечтала о таких, а фигура просто отпад! А во мне нет ничего примечательного.

— Ох, слышала бы тебя моя сестра!

— Сестра? у тебя есть сестра? Значит, я не буду главной подружкой невесты?

— Будешь, — ответила Лиззи. — Она не приедет на нашу свадьбу.

— Какая прелесть… Ох, прости, то есть, какая жалость!

Лиззи задумчиво смотрела на девушку, сидящую на кровати, и не узнавала ее. Это была совсем другая, почти нормальная, девушка. Только болтушка.

— Слушай, а мы ведь можем нормально общаться. Ты не трещишь без остановки, а я не краснею как дура.