Анна Яковлева - Жених для ящерицы
– Где вас воспитывали, интересно? Бросить женщину одну на улице, поздно вечером – это слишком даже для такого мизантропа, как вы, – укорила я соседа.
– Ладно, – сдался Степан, когда я уже думала, что не дождусь ответа, – я действительно чувствую себя не очень… После того, что… Когда я вас обрызгал грязью.
– О-о, неужели вы помните?
Мы со Степаном уже были каждый на своем участке, нас отделяла сетка, по которой летом обычно тянутся к солнцу вьюнки и фасоль (мама с бабой Надей раз двадцать собирались посадить клематисы вдоль разграничительной полосы, но так и не сподобились).
Из дома Степана донесся возмущенный лай, разговор готов был оборваться, даже не начавшись.
– Ерунда! – дружески заверила я одиозного типа. – Вы же не специально, а так, по пьяному делу! Кстати, у вас отличный пес – Тихон, кажется?
– Да, сейчас выпущу его побегать.
Сосед устремился к дому, взбежал на крыльцо, едва открыл дверь, как наружу вырвался Тихон и принялся радостно повизгивать и облизывать хозяина.
– Гуляй, – велел Степан.
Я думала, сосед вернется к разговору со мной, но Степан исчез в доме.
Чувствуя себя полной дурой, я постояла на крыльце, придумывая неотложное дело. Сама виновата, нечего было задирать человека.
Слава богу, на кухне зазвонил телефон, спасая мое достоинство.
Это был Жуков:
– Витя, как съездила?
– Отлично, все нашла, отобрала, полный порядок. Не знаешь, когда оплатят счета?
– Не знаю, я не был на фирме. Ты ничего не решила с земельными паями?
– Арсений! – взвыла я. – Только вернулась, устала как бобик, а ты меня грузишь какими-то паями. Нет, ничего не решила! Устраивает такой ответ?
– Устраивает, – обиделся Арсений, – ладно, отдыхай, завтра поговорим.
Положив трубку, я открыла комод, подержала в руках свидетельства на землю, вернула бумаги на место, заперла комод на ключ, а ключ спрятала в шкатулке на трюмо в спальне. Успокоенная этими манипуляциями, поплелась в душ.
* * *Вахрушева умирала от любопытства:
– Есть новости? Сформировала поток событий?
– Новости есть. Две хорошие, одна плохая. С какой начать?
– С хорошей, – подумав, решила Дашка, и в трубке повисло заинтересованное молчание.
– Знаешь, эффект от моих тренингов получился неожиданный. В моем окружении появилось двое мужчин, с половиной.
– Это как? Половина – это безногий, что ли?
– Скорее безголовый. Понимаешь, в соседнем доме поселился парень, зовут Степан, он инвалид и от меня прячется. Поэтому за единицу соседа принять нельзя, только за одну вторую. И вообще, я бы не хотела притягивать таких мужчин.
– А что с ним?
– Арсений сказал, что Степан уволен из армии по состоянию здоровья, наверное, контуженый. И с лицом что-то – ожог, кажется. Судя по его ужасному фейсу и злобному рычанию, так оно и есть.
– А Арсений – это кто?
– Аферист.
– Подожди, – попросила подруга, – аферист и контуженый – это твои хорошие новости?
– Да, это хорошие новости. Насчет афериста я не уверена, но мне показалось, что Максим Петрович не очень уважает Арсения.
Дашка обалдела от такого количества новых имен:
– А это еще кто такой?
– Максим Петрович? Это мой новый шеф.
– Просто невероятно! Всего за неделю ты обзавелась массой знакомых!
– Нас объединяют с другими фермами, я теперь буду ездить на работу в город.
– Здорово! Это хорошая новость. А плохая?
– Аферист Арсений склоняет меня продать земельные паи, мой и мамин, – сообщила я Дашке.
– А ты?
– А я не хочу продавать землю!
– А зачем тебе земля?
– Мало ли? Гектар сельхозугодий лишним не бывает. Есть не просит, пусть будет.
– Ладно, про землю неинтересно. Ты лучше скажи, кто из мужчин тебе понравился?
– Мне понравился Максим Петрович, – с мечтой в голосе призналась я, – вот это настоящий донор. Мне только надо узнать, нет ли у него каких-нибудь наследственных заболеваний, и можно действовать.
– А как ты узнаешь о его наследственности? И как собираешься действовать?
Дашка, как настоящая подруга, умела испортить настроение.
– Еще не знаю, – опечалилась я, – надо что-то придумать.
– Пригласи его в гости, чего голову ломать?
– Если другого ничего не придумаю, придется.
Тут Дашка полыхнула в трубку:
– Явился не запылился. Где можно шляться до девяти вечера?! – И я поняла, что домой пришел Егор.
– У каждого свои проблемы, – вздохнула я и взялась за книжку: Франческа вернулась в родной город, встретилась с Рэем на вечеринке, он заинтересовался девушкой, но не узнал ее.
Максим Петрович не спешил переводить лабораторию в новое место, и я по-прежнему ездила с коллективом на ферму.
Гена Рысак больше не подталкивал меня к продаже паев, но его визиты в лабораторию заметно участились, причем без всякой производственной необходимости.
– Как дела? – без затей спрашивал Гена.
Это было не все. В гардеробе Геннадия Павловича появились вещи из сундука или комиссионки: кожаный жилет с накладными карманами и водолазки времен Грушинских фестивалей конца восьмидесятых (Гена был поклонником бардов и даже сочинил пару песенок, которые из года в год исполнял под гитару в День работников сельского хозяйства) и туфли. Туфли в нашем навозе определенно наводили на мысли…
– Хорошо, Гена, дела, – фильтруя молоко (или считая кислотность), отвечала я.
– Витольда, повезет твоему мужу!
– Почему?
– Потому что у тебя всегда ровное настроение, – поделился наблюдением Геннадий Павлович.
Заречье город маленький, все друг о друге все знают. Ходили слухи, что жена Гену поколачивает. Я так и видела, как Верка Рысакова вскакивает с постели в ночной рубашке и начинает мутузить мужа со словами: «Ах ты, чертов импотент!» Известно ведь: импотент во всем импотент, хоть в работе, хоть в поисках пути, хоть в сердечной смуте…
– Хороший ты мужик, Геннадий Павлович, но не Король.
– Слышал – «не орел». Про короля впервые, – смутился Палыч.
– Не орел? Это, по-моему, в фильме «Простая история» Мордюкова Ульянову говорит, да?
– Тебе по возрасту не положено такие фильмы знать, – сделал замаскированный комплимент Рысак.
– Классику, Гена, каждому положено знать. А чего это ты нарядный такой?
И тут Гена Рысак покраснел. Впервые видела его в столь плачевном состоянии: белобрысые брови на красной физиономии сделали Гену похожим на Деда Мороза, перепутавшего явку.
Соображала я медленно, но верно: кто смотрел Гене в правый глаз? Кто улыбался доверчивой улыбкой беспомощной девочки? Вот, пришла расплата.
Не знаю, что увидел на моем лице Геннадий Павлович, но из лаборатории выскочил.
