Елена Ярилина - Колдовская любовь

Иду обратной дорогой, как вдруг на мужика наскакиваю, он нагнувшись за кустом стоял. Распрямился. «Здравствуй, птичка», — говорит. Мне его усмешечка не понравилась, и глаза недобрые, а больше всего встревожила мысль: что он тут делает? Здесь и дороги-то никакой нет. А мужик вдруг за руку меня схватил и молчит, но дышит часто-часто. Стала я вырываться, да куда там! Мужик некрупный, с меня ростом, но силища у него немереная. Со страху у меня даже сознание мутиться начало. А он вдруг цапнул зубами меня за ухо, да так сильно, что кровь брызнула. Это он хорошо сделал, потому как на меня такая злость накатила, что заехала я ему коленом в самое чувствительное место. Он замычал, согнулся, я пнула его — он и повалился, как пенек гнилой. Но удар не впрок оказался, за ногу меня уцепить попытался. Тогда я ему опять врезала и с одной и с другой ноги. Подобрала рюкзак, пошла своей дорогой, слышу, догоняет. Ну, думаю, вражина проклятый! Сук на глаза попался, не больно большой, но сгодится. Успела только разок в мужика ткнуть, зато прямо в лицо попала. Вдруг слышу, кричит кто-то. Глядь, а это Ромка, я даже от изумления ветку уронила. Этот откуда взялся? А Ромка на меня внимания не обращает, без надобности я ему, сразу шасть к мужику, и ну крыть его всякими последними словами! Называет его при этом Чиж. А ругает этого Чижа за пьянство, за то, что ушел без спросу.

Ночью я проснулась с отчетливой мыслью: это даже хорошо, что ничего у нас с Ромкой не вышло. Не нравятся мне его нынешние знакомства. Бедная его Галка.

Я усиленно зазывала Симку на бабкины пироги с малиной, но она не соглашалась.

— Да ладно тебе, пошли давай, чего ты? Не укусит тебя моя бабулька, а пироги такие вкусные получились, объедение просто.

Она заколебалась.

— А что за праздник у вас?

— Да так просто.

Симка встрепенулась.

— Ильин день же нынче! А еще отпуск у меня с сегодняшнего дня, — вздохнула я.

— Вот здорово! — порадовалась за меня подружка. — Только не больно ты веселая.

— А чего веселиться? Ну отпуск, и что? Как была дома, так и останусь в нем.

— А куда тебе надо-то? — удивилась она.

— Белые люди в отпуск далеко куда-нибудь ездят, на море например. Я не видала его сроду, а так хочется!

— То ж белые люди ездят, сама говоришь, а мы с тобой как негры какие, прости господи! — Теперь Симка завздыхала. Потом, воровато оглянувшись по сторонам, подвинулась поближе и засвистела мне на ухо жарким шепотом: — Что скажу тебе… Только это секрет.

— Раз секрет, то и не говори, — попробовала я отодвинуться.

— Да ты слушай лучше! — зашипела Симка. — Галочка вчера хвасталась мне, мол, разбогатеют они скоро, большую деньгу зашибут. И шубу норковую ей Ромка купит, представляешь? Я так и обмерла вся!

Я нахмурилась:

— Вот как? И откуда же они у них возьмутся, деньги-то эти?

Симка важно завела глаза под небеса.

— Бизнес какой-то очень денежный.

— Ну да, бизнес, держи карман шире! Как бы с этим его бизнесом Ромке не загреметь туда, куда Макар телят не гонял!

Симка разозлилась:

— Тихо ты, сказано тебе, секрет, а ты орешь на всю деревню!

Я потащила ее за руку в дом:

— Пойдем, пирогов поешь.

Насилу она выпила у нас чашку чаю и съела один пирожок, настороженно следя за каждым бабкиным движением. Я не стала длить пытку, сказала бабке, что мы воздухом подышим, и пошли мы с Симкой на скамейку, захватив с собой по два пирога для поддержания сил и настроения. На скамейке Симка повела себя загадочно, стала вдруг ерзать и томиться. Я предложила ей посетить ближайшие кустики. От кустиков она решительно отказалась, но ерзать не перестала.

— Выкладывай давай, подруга, что у тебя там случилось?

В ответ Симка усиленно завозила ногами.

— Ну-у, точно я пока не знаю, но, может, скоро замуж выйду, — выложила вдруг безмятежным тоном.

— Не может быть!

— Чай, и я не хуже других. — Симка сделала вид, что обиделась, но кокетливый ее тон этому противоречил.

— Да потому, что не за кого тебе выходить! Ну вот за кого ты выйдешь, за Семку Банникова, что ли?

— Ты думаешь, что кроме Марсианина никто и не позарится на меня?! — теперь уже всерьез обиделась подружка.

Я больше не стала ее торопить, сама все выложит, не утерпит. И правда, помолчав для важности, она вымолвила:

— Познакомили меня тут с одним таким, в общем, ничего, симпатичный.

Я вздохнула:

— Сим, да ты объясни мне все, я же не знаю. Кто тебя познакомил и с кем? И не могло это знакомство быть давним, небось пару дней всего назад?

— Ну ежели и пару, то что? — дернула она плечом.

— Да больно уж быстро, Сим. За два-то дня разве узнаешь человека, чтобы замуж за него идти?

Она удрученно промолчала.

— Ты не молчи, Сим, ты рассказывай, что за человек такой, откуда взялся? Кто познакомил-то вас?

— Ромка, — выдавила она из себя, и вдруг ее как прорвало: — Его Леней зовут, правда, красивое имя? И знаешь, он такой высокий, сильный, а глаза голубые-голубые. Вот только рыжеват малость. Но это ничего, не страшно, а так симпатичный очень. Он мне туалетную воду подарил, французскую, в такой красивой коробочке, дорогая!

— А работает он кем?

— Не знаю, — беззаботно пожала она плечами.

— Ну вот, самого главного ты и не знаешь. А замуж он тебя звал?

Симка порозовела и потупилась.

— Не звал, но намекал.

Бабулька моя обычно по утрам редко бывает разговорчивая, а нынче и вовсе как воды в рот набрала. И на расспросы не отвечает, вон губы-то как поджала. Господи, твоя воля! Ведь сегодня же день рождения моей мамки! Как же это я забыла? Теперь мне понятно стало, с чего это бабка так пристально мою физиономию рассматривала.

— Ну, уразумела, наконец?

— Ой, вспомнила, баб, вспомнила. И что делать мне теперь, а?

— Ну вот! — опять осерчала бабка. — Твоя мать — твоя и забота, думай.

— Так разве я отказываюсь от нее, баб? Конечно, она моя мать, и я люблю ее, ты же знаешь. Эх, кабы она одна была, или хоть с другим кем, то я бы уж побежала сразу, но ведь в доме этот гад обретается, как же мне идти-то туда?

— Если бы да кабы, то росли бы во рту грибы, — проворчала в ответ бабка и вздохнула, отвернувшись. — Так не пойдешь, что ли? Не то я пирог испекла бы, а ты снесла бы ей, ведь мать она тебе все же.

Я силилась удержать подкатившие слезы, потому только головой покачала.

— Ну ладно, ладно, — услышав мое подозрительное шмыганье, пошла бабка на попятный. — Истинная твоя правда, хоть и притих он немного, только напьется ведь сегодня, зверь-то из него наружу и полезет, тогда уж беда, коли под руку ему подвернешься. — Бабка закончила свои показательные выступления, подняла крышку большой желтой кастрюли и потянула носом. Кастрюлю эту она использовала всегда как квашню, и я выпучила глаза, увидев в ней уже подошедшее тесто.