Миранда Ли - Крик молчания
Против воли ее глаза вновь обратились на Лавинию…
Каким-то непостижимым образом Одри уже знала, что ее мачеха не смотрит на золотое ожерелье, как остальные. Ее угольно-черные глаза были прикованы к Эллиоту, и на ее лице была написана откровенная зависть. Не по отношению к ожерелью, сообразила Одри, а к тому, кто его подарил.
4
Голова Одри автоматически повернулась, чтобы убедиться в том, что Эллиот обратил внимание на похотливый взгляд Лавинии. Его глаза отвлеклись от чего-то или от кого-то и слегка нахмуренно встретили ее ищущий взгляд. С секунду он пристально, но невидяще смотрел на нее, потом его лицо прояснилось и он вновь обратился к Одри.
— Тебе не нравится мой подарок? — спросил он, кивая на золотое ожерелье.
Ответить ей помешал отец, шумно хлопнувший Эллиота по плечу.
— Разумеется, нравится! Но будьте осторожны, молодой человек. Стоит только начать дать женщине драгоценности, и она затащит вас к алтарю прежде, чем вы успеете сообразить что-нибудь.
— Ну, папа, — упрекнула Одри, покраснев от смущения.
— В самом деле, Варвик, не смеши, — язвительно подхватила Лавиния. — Они только-только познакомились. К тому же я не могу представить себе, чтобы мужчина вроде Эллиота отказался так легко от своей холостяцкой свободы.
— Вот как, Лавиния? — убедительно спокойным, голосом спросил Эллиот, поворачиваясь к ней. — Вас, наверное, удивит это, но я уже побывал в супружестве. Разве Одри не сказала вам? Я же вдовец.
Наступило ощутимо наэлектризованное молчание, пока Эллиот не продолжил и вполне спокойно не рассказал о трагической смерти жены. Его слова вызвали поток сочувственного шепота, Но и немало новых вопросов, благодаря которым стало известно, что покойная миссис Найт была известной детской писательницей — М. С. Туэйтс. Эта новость просто сразила Одри. Пару лет назад она видела М. С. Туэйтс по телевидению, когда одна из ее книг получила какую-то премию. Леди не только выглядела простовато, но и была по меньшей мере лет на десять старше Эллиота.
— Но ей ведь было около сорока, когда она умерла? — заметила Алиса, подтвердив удивление Одри.
— Верно, — согласился Эллиот. — Мойра была на несколько лет старше меня.
— Больше, чем на несколько, — как всегда бестактно вставил Эдуард. — Вам ведь немного больше тридцати?
— Всего лишь тридцать три…
Одри постаралась не показать своего шока, но у нее закружилась голова. Она-то представляла себе Мойру сногсшибательным, утонченно женственным созданием, которую Эллиот любил до безумия. Женщиной вроде Лавинии. Но Одри никак не могла вообразить его безумно влюбленным в несомненно умную, но слишком уж домашне выглядящую писательницу.
Жуткие подозрения возникли в ее мозгу, но она постаралась отделаться от них. Ее Эллиот просто не мог жениться на богатой, старой и больной женщине только ради ее денег! Он просто не мог этого сделать! К тому же он говорил, что любил свою жену. Разве нет? Или только отрицал, что женился на деньгах? Она пыталась вспомнить…
Кто-то включил проигрыватель и поставил пластинку с ритмической музыкой, и Одри смутно услышала, как Лавиния приглашала всех потанцевать.
— Хватит хмуриться, новорожденная, — прошептал Эллиот в ее ухо. — Потанцуй со мной. Все только этого и ждут от нас.
Одри взглянула на открытое красивое лицо Эллиота и вдруг почувствовала себя виноватой в том, что сомневалась в этом мужчине, который был так добр к ней раньше и все еще оставался добр сейчас.
— Ладно, — благодарно улыбнулась она, — но я не очень хорошо танцую.
— Не волнуйся. И я не балерун. — Однако он довольно уверенно взял ее в свои руки и мягко повел по фойе, мраморный пол которого представлял собой прекрасную танцплощадку.
Одри приложила максимум усилий, чтобы танцевать как можно лучше. Но ощущение вплотную прижатого к ней стройного, мускулистого тела отвлекало ее, в конце концов она запуталась в его ногах и пришла в окончательное уныние.
— Прошу прощения, — запинаясь, произнесла она. — Я так неуклюжа…
— Не глупи, — откликнулся он и сжал ее еще — сильнее в своих руках, прижал еще ближе к себе. Но перестал передвигать ее быстро по полу, ограничив их движения еле заметным покачиванием и кружением. Вскоре Одри полностью погрузилась в чувственное тепло его объятия, расслабилась, закрыв глаза, угнездив свою голову под его подбородком и наслаждаясь каждым мигом этого танца. Она не питала иллюзий насчет того, что Эллиот несчитал для себя нормальным пребывание в ее объятиях. Но ведь она уже решила не думать так сегодня ночью. Сейчас же он принадлежал ей. Если он мог так притворяться, то она могла притворяться не хуже. Внезапно музыка смолкла. Глаза Одри распахнулись. Взглянув через плечо, она увидела Лавинию, стоящую у проигрывателя и холодно глядящую на нее. Изобразив широкую улыбку, Лавиния весело объявила:
— Варвик уже открыл портвейн. Кофе тоже подано для тех, кто предпочтет его.
Эллиот пробурчал что-то про себя. Одри послышалось нечто вроде «сучка», но она не могла быть уверена в этом. Когда Эллиот высвободился из ее объятий, на его лице было неумолимо холодное выражение.
— Не желает ли леди кофе? — предложил он с галантным поклоном, вытянув в ее сторону руку.
Одри засмеялась и взяла его за руку. Однако остаток вечера и удовольствие от присутствия Эллиота были испорчены взглядами, которые бросала на них мачеха. Кислые — на нее и соблазнительные — на него. Одри была словно на иголках, ожидая чего угодно от этой Лавинии. Та даже нашла случай, чтобы присесть рядом с ним, и даже обнаглела до того, что положила — этак небрежно — свою руку на его бедро. Эллиот даже не моргнул. Одри захотелось выцарапать своей мачехе глаза.
По-своему она была даже рада, когда вечеринка вскоре после полуночи, наконец, закончилась, и гости пошли по домам, хоть ей и очень не хотелось, чтобы Эллиот уходил.
Однако он задержался после ухода гостей, и отец сделал поспешное заключение о том, что Эллиот хотел побыть наедине с Одри. Поэтому кивнул и подмигнул в знак того, что они с Лавинией поднимутся наверх и «оставят молодых». При этих словах Лавиния побагровела и саркастически возразила в том смысле, что в тридцать семь она еще не чувствует себя старой. Варвик проигнорировал ее и, взяв за руку, вывел из комнаты.
После их ухода Одри сделала дрожащий выдох и прошептала:
— Очень прошу извинить меня, Эллиот. Они сидели на софе, потягивая последние капли кофе, однако на некотором расстоянии друг от друга. Эллиот бросил на нее невыразительный взгляд.
