Барбара Картленд - Звезды в моем сердце
Она повернулась к сквайру, неуклюже сидящему в кресле. Теперь, когда рассказ подошел к концу, его рука снова потянулась к стакану.
– Ты не должен больше пить, папа, – сказала она. – Мы с тобой сегодня обедаем у императрицы.
Он тут же отставил стакан.
– Ты все еще хочешь поехать?
– Я обязательно поеду, – заявила она. – То, что ты рассказал, ничего не меняет. Императрица знала мою мать. Я хочу услышать, какая она была в детстве, о ее доме… моем доме… в Баварии.
Последние слова она произнесла чуть слышно, но сквайр услышал их и посмотрел на нее внимательнее.
– Ты не похожа на свою мать, Гизела, – сказал он. – И все же иногда в твоем голосе проскальзывают отдельные нотки, которые до боли напоминают ее. И голову ты держишь совсем как она.
– Я рада. – Гизела наклонилась и коснулась его руки. – Благодарю тебя, – чуть смущенно произнесла она. – Благодарю тебя за то, что терпел меня в доме все эти годы. Это великодушно с твоей стороны.
– Что такое? Чепуха! Глупости, ерунда! – разбушевался сквайр. – Ты не должна так говорить.
Расхрабрившись, Гизела наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Сегодня мы вместе едем в гости, – напомнила она. – Ты сознаешь, что мы никогда с тобой не выезжали вдвоем?
Он улыбнулся, и было в его улыбке что-то от былой веселости, с которой он расстался почти одиннадцать лет назад.
– Это важное событие, Гизела, – согласился он. – Надеюсь, мы не подведем друг друга.
Она слишком хорошо знала, что он имеет в виду, так как при этом он почти церемонно закрыл пробкой хрустальный графин.
– Я пойду переоденусь, папа, – улыбнулась Гизела. – Ты закажешь экипаж? Обед подадут в семь.
– Я буду ждать тебя в холле в шесть тридцать, – ответил сквайр.
Она снова поцеловала его, думая: сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз осмелилась на такой жест, – и выбежала из комнаты. Миновав холл, она из опасения встретиться с мачехой на ступенях проскользнула мимо столовой и поднялась к себе в спальню по черной лестнице.
Только добравшись до своей комнаты, Гизела поняла, что, хотя легко говорить о поездке в гости с отцом, ей нечего надеть. В ее гардеробе висело одно старое, линялое платье, в которое она переодевалась каждый вечер к обеду, и еще одно, из которого она давно выросла, и перешить его или починить уже было невозможно. Гизела постояла с минуту, не зная, что делать. Потом с решительным выражением на лице, что было так на нее не похоже – обычно она пребывала в состоянии испуга и неуверенности, – девушка поспешно отправилась на чердак, куда по приказу леди Харриет были отправлены все вещи ее матери, убранные в сундуки. До этого момента Гизела и не помышляла о том, чтобы взять что-нибудь себе. Она считала святотатством дотронуться до какой-то вещи, принадлежавшей умершей, уклонилась даже от того, чтобы пользоваться туалетными принадлежностями или другими не подверженными порче предметами, которые остались от матери. Она опасалась, что, если вещи будут на виду, леди Харриет примется отпускать по их поводу замечания или, что еще хуже, грубо обращаться с ними своими большими, костлявыми пальцами, а этого Гизела не перенесла бы. Но сегодня все по-другому! Сегодняшний вечер свяжет ее с прошлым, с самой мамой!
Она ступила на длинный, с низким потолком, отдающий плесенью чердак, забитый доверху ненужными теперь вещами – детский стульчик на длинных ножках, лошадка-качалка, манежик, сломанный угольный ящик. Горы фарфоровой посуды, с трещинами и отбитыми краями, были свалены в одном углу вместе со стопками старых картин. Там были и ковры с прожженными в них дырами, побитые молью, и ламбрекеновые доски, целая коллекция сломанной мебели и книги в поврежденных переплетах. Вдоль стены аккуратно в ряд выстроились сундуки, скрепленные толстыми ремнями, с полукруглыми крышками. Гизеле не сразу удалось расстегнуть один из них. Она откинула крышку и увидела, что сундук заполнен туфлями. Тогда Гизела быстро перешла к следующему сундуку. Там оказалось то, что она искала, – платья, аккуратно переложенные папиросной бумагой. Гизела принялась перебирать их и почувствовала тонкий аромат фиалок.
Осторожно дотрагиваясь до нарядов, она вынула бледно-голубое атласное платье, отделанное кружевными оборками. Гизела помнила это платье. У нее на глаза навернулись слезы. Однажды вечером, прежде чем отправиться на бал, ее мама зашла к ней в детскую. Бриллианты сверкали у нее на шее и в волосах, в руке она держала веер, а на плечи накинула мягкий кружевной шарф.
– Спокойной ночи, моя родная! Сладких снов, и да хранит тебя господь! – произнесла она своим красивым мелодичным голосом с едва заметным акцентом.
– Спокойной ночи, мамочка! Как прекрасно ты выглядишь!
– Я и чувствую себя прекрасно. Я буду танцевать сегодня вечером, пока не сношу своих туфелек, и тогда феям придется сшить мне новые.
– А папе тоже понадобятся новые туфли?
– Ну конечно! Ведь я собираюсь танцевать с папой!
– Ах, мамочка! Как бы я хотела посмотреть на тебя!
– Так посмотри сейчас.
И ее мама, напевая мелодию веселого вальса, легко протанцевала посреди комнаты, ее юбки при этом развевались, украшения позвякивали, а шарф летел позади нее. Она была легкой как перышко, и Гизела даже затаила дыхание, любуясь ею.
– Вот как мы будем танцевать, – сказала мама. – А теперь засыпай, и увидишь все это во сне. Завтра я отдам тебе поиграть свою программку с маленьким карандашиком.
Как хорошо помнила Гизела это платье! Наверное, ее маме понравилось бы, что она наденет его сегодня, отправляясь к императрице – императрице Австрии.
Гизела ничего больше не искала в сундуке. Она захлопнула крышку и побежала вниз к себе, унося наряд. При свете она увидела, что платье измято и сморщено от долгого лежания в сундуке, и позвонила в колокольчик. Элси, маленькая горничная леди Харриет, тут же прибежала на зов.
– Вы поздно сегодня вернулись, мисс, – сказала она, входя в комнату.
– Меня задержали, – ответила Гизела. – А теперь я хотела бы попросить тебя кое о чем. Выглади мне это платье, хорошо?
– Ого! Откуда оно у вас, мисс? – удивилась Элси. – Очень симпатичное, правда? Но немного старомодное. Вы могли бы надеть его на маскарад!
– Я собираюсь надеть его сегодня, – сказала Гизела.
– По какому случаю, мисс? – поинтересовалась Элси.
– Мы с отцом приглашены на обед, – ответила Гизела.
– Приглашены на обед! Ну надо же! Не припомню, чтобы такое случалось раньше, мисс.
– Да, действительно, – согласилась Гизела. – Сегодня исключительный случай, и мне нужно что-то надеть. Это платье моей мамы.
– Очень милое, – сказала Элси. – Может, никто и не заметит, что оно немного вышло из моды. Сейчас все носят турнюры – видели новое платье хозяйки? Оно все собрано назад. Стоит, наверное, кучу денег, но шикарное. Вам бы такое пошло, мисс.