Простая история - Рита Лурье
— Ты ведешь себя как ребенок, — заявляет он. Он вдруг зачем-то отстегивает свой ремень — медленным, демонстративным движением и смотрит на нее. Вообще-то, отмечает Иви про себя, ездить без ремня куда менее опасно для жизни, чем ездить, не глядя на дорогу. В такой-то ливень. Дворники едва справляются с потоками воды. Кажется, что они не едут, а плывут в подводной лодке.
— Ну что еще? — ворчливо интересуется она.
— Ничего, — спокойно говорит босс, — к черту ремень. Но если мы попадем в аварию и погибнем, то моя смерть будет на твоей совести.
— Может, я только этого и жду? — ухмыляется Иви. В чем-то он прав: это противостояние вынуждает ее снова почувствовать себя подростком. В те годы она готова была спорить до хрипоты, даже если понимала, что не права. Просто из принципа. Для Иви всегда были важны ее принципы. И уступить — значило сдаться. Хотя ей самой уже порядочно надоело с ним препираться из-за какой-то ерунды.
— Это невыносимо! — Фостер ударяет ладонями по рулю. А в следующее мгновение он тянется к ней, напугав девушку до полусмерти. Она почему-то думает, что он вздумал нарушить данное им обещание не распускать руки и намеревается облапать ее грудь. Или за что-нибудь еще. Но он просто пристегивает ее ремень. И Иви чувствует себя почти что разочарованной, ведь он лишь слегка касается ее бедра, слишком близко находящегося к застежке. Больше никакого тактильного контакта не происходит. Но и от этого по ее позвоночнику бегут искры.
Это плохо. Из-за этого недоразумения Иви вспоминает о том, о чем ей вспоминать нельзя. Она-то надеялась, что выпитый ночью алкоголь обнулит ее память, но почему-то она помнит все слишком хорошо. Ей хотелось бы забыть и очистить совесть, но пятно на ее репутации размером с какой-нибудь из спутников Юпитера. Одно утешение — Фостер и не представляет себе, о чем она думает.
О чем она думала прошлой ночью, пока переписывалась со своим далеким другом из интернета, запустив пальцы в свое белье. Кого именно она представляла, чтобы заполнить пустоту на месте недостающего образа того, кому писала всякие скабрезности. В тот момент это казалось нормальным. Да, ее босс ужасный козел, но Иви признавала за ним некоторые достоинства, вроде физической привлекательности. Использовать его внешность в своих грязных фантазиях, присвоив ее другому человеку, было ее маленькой местью. Ее пьяный мозг решил, почему бы и нет? Грех пропадать высокому росту, выразительному профилю и шикарным волосам.
Что, кстати, с ними произошло? Всегда аккуратная прическа Фостера сейчас выглядела так, будто его ударило током. Куда делась его непревзойденная укладка? Что это за закос под безумного ученого?
Эти насущные вопросы помогают Иви отвлечься от унизительных воспоминаний о своем бесстыдном рукоблудстве.
А босс по-своему трактует ее недоуменный взгляд. Он, вроде как, еще что-то говорил, пока в ее памяти оживали порнографические картинки с его участием. Нет, не его. Ее друга по переписке, который выглядел как он. Надо разграничивать. Слишком легко запутаться.
— … извини, что докопался на эту тему, — до нее доносится только окончание фразы, — но мой отец погиб в автокатастрофе. Будь он чуть менее безалаберным, был бы жив.
— Оу, — роняет Иви и ей становится так стыдно, как никогда в жизни. И вовсе не потому, что прошлой ночью она теребила собственный клитор, представляя, как босс — нет, не он — жарит ее на столе в наказание за выходку с енотом.
Кошмар.
Он ведь, кажется, уже говорил ей про отца, но очень давно. До того, как они стали заклятыми врагами, будучи просто людьми, познакомившимися в баре. Иви запомнила. Ее тогда поразило, с какой легкостью Фостер об этом упомянул. Он бросил эту информацию будто невзначай — а вот здесь отец по пьяни вмазался в дерево и умер. Его экскурсия, как и чувство юмора, вообще показались Иви в ту ночь весьма специфичными. Но ей это понравилось.
— Ты скучаешь по нему? — вырывается у нее сейчас. Ну, мало ли. Она считает Фостера таким беспринципным ублюдком, чуждым всему человеческому, что не исключает — ему все равно. Отец и отец. Умер и умер. Но поддержать беседу-то как-то надо.
Его смущает ее вопрос.
— Конечно, — тихо говорит он и вдруг криво улыбается, — но люди умирают каждый день. Большое везение, если это не кто-то из наших близких.
Недолгая пауза вынуждает Иви нервно ерзать на сидении. Она вцепляется в коробку на коленях изо всех сил, чтобы как-то удержаться на плаву. Ее напрягает этот разговор. Она не хочет вести с боссом задушевные разговоры, ведь не ровен час это пошатнет ее убежденность в том, какой он черствый и бездушный. И он это понимает. Ловит ее с поличным.
— Дай угадаю: ты ждешь, что я скажу что-нибудь в духе — я только рад, что старый козел преставился и оставил мне наследство? — все с той же странной улыбкой уточняет Фостер, — чтобы я смог купить дорогие часы и клеить наивных дурочек в барах?
— Боже, — бормочет Иви, — как неловко.
Осталось совсем немного, но из-за стены дождя машина плетется, как черепаха. Иви никогда в жизни еще не добиралась до дома так долго. Она жалеет, что вообще согласилась с ним поехать, а не осталась на парковке. Быть может, Карен заподозрила бы что-то неладное и отправилась искать подругу. Утром именно она подбросила Иви в офис, ибо та была не в состоянии сесть за руль из-за ужасного похмелья. Или ей помог бы кто-нибудь другой. Нил. Скот. Зря он, что ли, строит ей глазки? Почему это должен был быть тот, в чьем присутствии ей хочется провалиться под землю?
Телефон наконец воскресает, но новых сообщений от ее далекого друга так и нет. Иви недоумевает — в чем проблема. Ночью, вроде как, он с удовольствием втянулся в предложенную авантюру и продемонстрировал чудеса изобретательности, описывая такие эротические подробности, на которые ей никогда не хватило бы фантазии. Она в этом плане куда проще. Офис. Порка. Красавчик-босс, которого она, кстати, ненавидит.
Заниматься этим становится все сложнее, особенно, когда они говорят о личных вещах. Иви остерегается увидеть человека за набором клише, вызывающих у нее отвращение. Ей нельзя давать слабину. Все это может плохо закончиться. Иви не нужны сожаления. Она не привыкла признавать, что заблуждалась. Так что со стороны Фостера было бы неплохо подбросить ей какой-нибудь новый повод для злости.
Он, наверное, тоже обо всем этом думает. Ведь в каком-то
