Твое имя - И Эстер
– Однако они ни в коем случае не называют друг друга «Муном», – серьезно заметил синеволосый.
Исчезновение Муна едва не стало фатальным для этой пары. Они обменивались оскорблениями поразительной жестокости, повисая друг у друга на плечах, не в силах удержать равновесие. Без гравитационной силы Луны[7] вода, из которой состояли их тела, была ввергнута в хаос. Синеволосому мужчине пришлось вмешаться и предложить план действий. Теперь трио посвятило себя сохранению всех следов существования Муна в рамках подготовки к предстоящему «уничтожению». У них дома на троих было несколько десятков внешних жестких дисков.
– Но самый большой вопрос остается открытым, – сказал парень. – Начнем с того, почему Мун исчез? Почему он лишил нас своего света?
Поначалу они, «если быть до конца честными», злились на Муна. Но все трое решили, что если они действительно любят его, то должны позволить ему исчезнуть без объяснения причин. Оставшаяся задача состояла в том, чтобы как следует запомнить Муна. Но как? Друзья, которые отдалились, любимые, которые разбили тебе сердце, – с каждым днем тебя все меньше и меньше волнуют подобные люди.
– Итак, как бы вы заставили себя все больше и больше думать о ком-то, кто исчез?
– Моурн[8], – произнесла влюбленная девушка.
– Морон[9], – произнес влюбленный парень.
Синеволосый парень сообщил, что у него редко бывают гости. Мне было понятно почему. Мы находились одни в спальне его пентхауса, стены и потолок которого были увешаны плакатами с изображением Муна. Парень прошелся по комнате и провел ладонью по фотографиям, чтобы они крепче прилипли.
– Больше никаких белых стен, – заявил он.
Эта комната, хаотично заполненная Муном, показалась мне неизбежной кульминацией моего дня. Но я недавно почувствовала, что некоторая дистанция не помешает. Его образ должен стоять подобно артефакту в алтаре лютеранской церкви, словно прочный, сложный предмет, который медленно возникает в дебрях системы верований.
Мы с этим синеволосым перешли на английский для удобства. Он подумал, что я из Соединенных Штатов, потому что у американского менеджера по продуктам в его офисе был такой же акцент, когда она говорила по-корейски. Сам он находился в процессе избавления от своего акцента, посвятив себя изучению корейского языка с тех пор, как год назад переехал в Сеул. Я не могла сказать, из какой он страны, и мне было все равно. Однако мне было интересно, что продавала его компания.
– Мы – глобальное предприятие, помогающее наиболее преуспевающим членам нашего общества развивать эмпатию, – ответил он. – Ты слышала о тех компаниях, которые ежемесячно отправляют подписчикам корзину фруктов? Наша идея схожа. Каждый месяц мы даем нашим клиентам один день, в течение которого они могут притвориться кем-то, кем они абсолютно не хотят быть. Я – куратор, создающий условия, при которых наши клиенты, например, могут побыть кем-то, кого выселяют из дома. Я отдаю им троих плачущих детей, чтобы повысить ставки. У маленькой девочки пятна на лице, и это может быть волчанка. Будет логично устроить им день бездомности в следующем месяце. Мы также предлагаем «один день из жизни кокаинового наркомана», которыми многие наши клиенты уже являются, за исключением того, что мы также лишаем их подписки на журналы о культуре. Ты не представляешь, насколько ощутима разница. Мы предлагаем нашим клиенткам прожить один день с мужем, который их бьет. Они бывают настолько поражены мягкостью актера, который выходит из роли в «конце дня», что нет ничего необычного в том, что женщина влюбляется в него. Клиенты в восторге от нашей программы. Это пополняет их запас человечности. Они звонят своим матерям. Мы лично несем ответственность за резкий рост пожертвований детям с заячьей губой.
Вид губ этого парня наводил меня на мысль, что, если бы у него были половые губы, они были бы пересохшими и безразличными. Я удивлялась, как он вообще мог любить того же человека, что и я. Была ли любовь к Муну универсальной человеческой эмоцией? Всякий раз, когда кто-то говорил слова «я люблю тебя», действительно ли он говорил, что любит Муна?
– В любом случае работа никогда не была моим приоритетом, – сказал парень. – Настоящая причина, по которой я переехал в Сеул, – это встреча с Муном. Все говорят мне, что я сумасшедший. Но, без сомнения, здесь у меня больше шансов, чем дома. И кто знает, – теперь, когда у него появилось так много свободного времени, он, возможно, даже подпишется на мою компанию.
– Понятно, – медленно произнесла я. – И что бы ты получил от встречи с ним?
– Я… я хочу… – Он погрузился в тревожное молчание. Уверенность оживила его лицо.
– Реальная жизнь. Да, это то, чего я хочу. – Он подошел к пластиковому манекену Муна в натуральную величину, стоявшему возле его кровати. – Возможно, точно такой же рост. Может быть, точно такое же лицо. Но эта штука – жалкая подделка. Он схватил манекен за руку и швырнул его на пол. – Зевая, слушать, как Мун рассказывает о погоде, – вот реальная жизнь. Не утруждать себя тем, чтобы поднять глаза, когда Мун входит в комнату, – это реальная жизнь. Стоять наедине с Муном в комнате, вот так, – он схватил меня за плечи и притянул к себе, – это реальная жизнь. Я надеюсь, что на самом деле он действительно жалкий и скучный человек, и я смогу любить его несмотря ни на что.
– Ты хочешь приручить Муна, – резюмировала я. – Как собаку.
– Да. – Он неправильно истолковал мой тон. – После такой карьеры все, что ему нужно, – это покой и отдых.
На близком расстоянии можно было лучше рассмотреть черты лица этого парня, но они не открыли мне ничего нового. Несмотря на все эмоции, с которыми он говорил, его огромные глаза показались мне мертвыми. Когда я попыталась сделать шаг назад, он крепче сжал мои плечи. Мое тело было каким-то податливым, и это смущало меня. Я не знала, почему согласилась пойти к нему домой.
– Разве ты не хочешь тоже познакомиться с Муном? – спросил он. – Почему бы нам не помочь друг другу найти его? У меня есть карта Сеула, на которой отмечены все места, которые, по слухам, он посещает под прикрытием.
– Я не знаю…
– Ты хочешь сказать, что, если бы у тебя был шанс встретиться с Муном, ты бы этого не сделала?
– Конечно, я бы это сделала.
– Так давай найдем его вместе. Разве мы бы ему не понравились?
– Это не имеет значения. – Я заглянула ему через плечо. На его прикроватной тумбочке лежала стопка комиксов с толстыми пачками банкнот, которыми он отмечал, где остановился в последний раз. – Нет, ты должен найти его сам. Я буду только мешать тебе. Я не хочу настоящей жизни. Я даже не хочу романтики. Ничто не ужасает меня сильнее, чем мысль о том, чтобы выйти замуж за Муна. Мне нужно нечто большее. Пронзительное познание. Метафизика. Византийская иконография. Я не хочу с ним встречаться, я хочу знать его много-много лет.
Парень непроизвольно посмотрел на меня нежным взглядом.
– Я уже давно не стоял так близко к другому человеку, – признался он. – Если мы не найдем Муна, то хотя бы будем друг у друга.
– Мне жаль. – Я вырвалась из его хватки. – Но в подобном вопросе не может быть никакого утешительного приза.
Ученик Т/И проявил изобретательность. Он решил, что следующий урок они проведут в храме Гио-дзи в Киото. Его родители, стремясь быть полезными, заказывают учителю и ученику авиабилеты туда и обратно. Это будет первая поездка Т/И в Японию.
Они отправляются в храм прямо из аэропорта. Когда она видит сад мхов, то думает, что это сон. Цвет выгоревший, в некоторых местах даже переходящий в желто-коричневый, но все же насыщеннее и реальнее, чем зеленый восковой листок. Юноша ведет ее к пологому склону, поросшему мхом, прямо возле дерева. Они садятся на склон. Сидя на коленях, девушка расстегивает молнию на рюкзаке и тянется за рабочей тетрадью, но мальчик останавливает ее руку ладонью. Затем он кладет руку ей на спину и мягко подталкивает ее вперед, пока Т/И не оказывается лежащей на животе. Его рука скользит вверх к ее затылку, который он вдавливает в мох. Над головой визжит макака. Они оба молчат. Мальчик стоит на коленях рядом с Т/И, как будто учит ее, как выжить в новых предстоящих условиях, словно вода, которая горит.
