Нападающий (ЛП) - Хуанг Ана

Я поморщилась. Умный ход, Скарлетт. Действительно достойный «Менсы».

Лицо Ашера слегка нахмурилось, прежде чем он отвернулся.

— Предупреждение, — сказал он. — Пресса вернулась. Тот парень, за которым я гонялся ранее? Это был молодой папарацци, замаскированный под будущего студента. Вот как он попал сюда.

Моя грудь закружилась от недоверия.

— Серьёзно? — Это было безумие. Какую историю они могли продать с фотографиями Ашера в КАБ? Его кросс-тренинг в танцевальной студии не был чем-то скандальным.

Я была полностью за то, чтобы люди зарабатывали на жизнь тем, чем могут, но я была твердо убеждена, что папарацци заслуживают особого места в аду рядом с телепродавцами и коррумпированными политиками.

— Это будет проблемой, — сказала я.

Я не хотела беспокоиться о том, что мои откровенные фотографии окажутся в каком-нибудь грязном таблоиде каждый раз, когда я приду на работу. Их целью был Ашер, но как его тренер, я имела высокую вероятность попасть под перекрестный огонь.

— Я согласен, но я думал об этом с момента нашей первой стычки с ними, и у меня, возможно, есть решение, — сказал Ашер. — Можешь прислать мне список всего, что нам нужно для обучения? Оборудование, расходные материалы, размеры помещения. Все.

— Зачем?

— Доверься мне.

Должно быть, я отнеслась к этому скептически, потому что легкая улыбка тронула уголки его губ.

— Это будет сюрприз. Папарацци продолжат быть проблемой, потому что они знают, где я буду через день. Мы должны сбить их со следа. Доверься мне, — повторил он. — Я знаю, что делаю.

У меня не было сил спорить.

У меня также не было привычки доверять кому-либо, кроме членов моей семьи и Карины, но в тот момент мне было трудно вспомнить, почему я должна держать Ашера на расстоянии.

Он не был врагом моего брата или моим учеником – он был тем человеком, который нёс меня на руках три лестничных пролета, оставался со мной, пока я не пришла в сознание, и не заставил меня почувствовать себя объектом жалости, когда я рассказала ему о своем несчастном случае.

И именно поэтому он опасен.

ГЛАВА 8

За следующие две недели я выработал новую мантру: Веди себя профессионально и перестань думать о ней.

Это было немного длинно для мантры, но это было умно, ясно и действенно. Я был очень горд этим.

К сожалению, это также доказало, что мантры – полная чушь, потому что четырнадцать дней спустя Скарлетт все еще преследовала мои мысли, словно остроумный и слишком красивый призрак.

Проснувшись, я с нетерпением ждал нашей следующей совместной сессии.

Когда я сел за руль, я вспомнил ту ночь, когда я вез ее домой под дождем.

Когда я вошел в ее студию, я вновь пережил свою панику, когда увидел, как она падает, и огромное облегчение, когда она очнулась.

Несмотря на то, что я ей сказал, я заскочил в КАБ в тот день, чтобы обсудить с Лавинией проблему папарацци. Вот и все. И все же мои ноги привели меня в ее студию, а не в кабинет директора, и моя решимость держать ее на расстоянии вытянутой руки рухнула в ту секунду, когда я увидел, как она страдает.

Я был убежден, что мы являемся субъектами какого-то вселенского заговора в тот момент. Я просто не мог этого доказать.

— Ты меня слушаешь? — сквозь мои нежелательные мысли прорвалось раздражение отца.

Я откинулся на спинку стула и снова сосредоточился на его хмуром взгляде. Мы сидели друг напротив друга за моим детским обеденным столом, на котором все еще сохранились следы от перманентных маркерных фигурок известных футболистов, которые я нарисовал в детстве. Несмотря на все мои усилия перевезти родителей в новое, более просторное место, они настояли на том, чтобы остаться в своей старой двухуровневой квартире на юго-западе Холчестера.

К счастью, после нескольких стычек с прессой они согласились на новую систему безопасности, но меня все еще беспокоило, насколько они доступны любому человеку, имеющему подключение к Интернету и хотя бы минимальные навыки сыщика.

— Я слушаю, — сказал я, хотя уже двадцать минут назад отключился от его разговора.

Мы всегда говорили об одном и том же: что я сделал неправильно в своем последнем матче и как я могу улучшиться в следующем. Мой отец смотрел больше повторов моих матчей, чем тренер, а это о чем-то да говорило.

— Весь сезон вам не хватало сосредоточенности, — сказал он. — Где была сплоченность? Где был огонь?

— О, да ладно тебе, Рон, — сказала моя мать со своего места у стойки. Она взяла две кружки чая и поставила их на стол, по пути бросив на моего отца сердитый взгляд. — Я думаю, он играл великолепно. Ты был лучшим бомбардиром лиги в этом сезоне, не так ли, дорогой?

Мой отец прервал меня, прежде чем я успел ответить.

— Лучший бомбардир, но без трофея. — Его обветренное лицо еще больше нахмурилось. — Надо было остаться в «Холчестере», как я тебе и говорил. Ты же знаешь, что я сейчас едва могу показаться в пабе? Мы всегда были красно-белой семьей. А потом тебе пришлось пойти и... и сделать это.

Он указал на раскрытую на столе газету. Фотография меня, явно опустошенного после матча с «Холчестером», заняла половину первой страницы спортивного раздела.

Я не только проиграл, но и был одет в фирменную форму «Блэккасла» – фиолетово-белую.

Если мой отец был главой Объединенной церкви Холчестера, то я был ее величайшим еретиком.

— Ты знаешь, почему я это сделал. — Мне надоело повторять одно и то же снова и снова. Каждый раз, когда я приезжал, отец неизбежно поднимал тему моего «предательского перевода» к самому большому конкуренту «Холчестера», поэтому я теперь редко приезжал домой. Я был здесь только в эти выходные из-за дня рождения Тедди.

— Деньги, Фрэнк Армстронг, и кровавый проигрыш в твоем послужном списке. Как это относится к тебе? — Мой отец издал звук отвращения.

Деньги и работа с Фрэнком Армстронгом. Я назвал ему эти причины, но они не были единственными. Но я никогда не скажу ему, какой была третья.

Когда я не ответил, он оттолкнул стул и умчался, забыв о чае.

— Не принимай близко к сердцу то, что он говорит. — Мама похлопала меня по плечу. — Ты же знаешь, как он фанатичен в отношении этой команды. Потребуется время, но он справится.

У него было полгода, чтобы это пережить. С другой стороны, он отказывался разговаривать со мной в течение месяца после того, как узнал о переводе, так что тот факт, что мы вообще общались, был улучшением.

— Я иду к Тедди. — Я встал и поставил полупустую кружку в раковину. — Я вернусь к ужину.

Ее лицо смягчилось.

— Ладно. Не будь слишком строг к себе, ладно? Все это: матчи, прессинг, давление – это временно. Это не определяет тебя.

Я продолжал улыбаться, хотя внутренности у меня сжались.

Она имела в виду то, что сказала, в утешительном смысле, но временный характер моей карьеры был причиной того, что я так сильно напрягал себя. У меня было только определенное количество лет, чтобы достичь всего, чего я хотел, и это при условии, что я не получу травму, которая еще больше сократит это количество.

К тому же, она ошибалась. Футбол действительно определил меня. Это было единственное, в чем я преуспел. Кем бы я был без него?

Никем.

Однако я не высказал ни одной из этих мыслей, поцеловал ее в щеку и ушел.

Моя мать имела достаточно проблем на своей работе в качестве учителя. Я не хотел добавлять свои в эту кучу.

Мои родители жили в тихом районе Холчестера, поэтому там было мало машин, и мне потребовалось меньше десяти минут, чтобы добраться до Тедди.

На территории пахло сырой землей и мхом. Сквозь тонкие ветви пробивался солнечный свет, а взрывы цветов добавляли красок к степенному пейзажу. Рабочие содержали место в порядке, но там было не так много радости, как можно было ожидать от кладбища.