Веселые каникулы мажора - Аля Драгам

Да что рассказать? Пять лет-то срок большой. Виноградники ты видел. Гасановы несколько лет назад появились, земли все прибрали, да выстроили дворцы. Сначала себе, потом детям своим. Дед вот ездил раньше, со сторожем договаривался, а теперь сам развел.

— Ага, я видел. И персики, смотрю, посадил.

— И абрикосов два сорта новых. Инжир опять же, но нет плодов, хоть ты что делай.

— Хватит на твой век. А инжира Шурка прошлым летом два ведра дала. Вареньице-то понравилось? Ароматное…

— Очень, — чмокаю бабулю в щёку. — Сейчас с блинами как раз заточу. Дед сказал, баб Шура приносила?

— Приносила, приносила. А ты, жук, сразу про них. Бабка готовила…

— Я ж голодный, бабуль. Всё попробую, — облизываюсь, рассматривая стол. — А что про Васю вы говорили?

— Про Васю? Когда ж это?

— Да когда я сумку занес. Типа гоняют её. Рыжую попробуй погоняй. Она сама, кого хочешь, загонит.

— А ты не в курсе? Мамка не рассказывала?

— Нннет, — тяну, понимая, что услышу явно неприятные известия.

Не ошибаюсь.

— Батька у них помер же. Года три назад, да, Андрей?

Дед откладывает газету и снимает очки, дужка которых перемотана синей изолентой. Очкам этим лет уже больше, чем мне, а он таскает и меня отказывается.

— Да уж побольше. А хотя… В девяносто четвертом мотоциклист расстрелял на полном ходу прохожих. Даже в газете писали.

— Я не читал, — шокировано смотрю почему-то на входную дверь.

Да и смысл было читать, когда каждый день стреляли, и подъезды взрывали, и, помню, патруль вокруг домов из жильцов ходил. Мы и сами прятались с матерью, когда отец ввязался в разборки.

— Не читал… И как же мама их одна? — старшие понятно, самостоятельные, но выжить в те времена многодетным было архисложною

— Замуж снова выскочила. Года не прошло, траур еще не закончился, а она мужика нашла нового. А тот Василисочку невзлюбил.

— Да не только Василису, и других. Поговаривают, что давно маманька их путалась с этим Петей. Вика, мол, от него родилась.

Ничего себе новости!

Ваську жалко, конечно. А как вспомню её, тянущую сумку, чуть ли не больше её самой. Не удивлюсь, если по весу они примерно одинаковые.

— Делааа, — тяну, чтобы хоть что-то сказать. — Так а сейчас как?

— Танюша к бабе с дедом приехала, в библиотеке у нас работает. Лена с молодым человеком живет. Цыплакова помнишь? Старшего?

— Ну?

— Вот с армии к ней ездил, на комнату денег пересылает ей, чтобы снимала отдельно. А Иринке общагу дали? — ба обращается к деду, чтобы тот поддакнул.

— Дали вроде.

— Значит, Василиса с Викой вдвоем с родителями остались?

— Одно название, Андрюш, а не родители. Девчонке восемнадцать исполняется, а они в Болгарию укатили. Своего берега что ли под боком нет?

Болгария, значит. Маринка тоже хотела в Болгарию или на Кипр, а меня потянуло на родину.

Уже хочу сказать только что-нибудь в духе «дома всегда лучше», но обращаю внимание на бабушкино вытянувшееся лицо.

Оборачиваюсь и давлюсь смехом. Впору поаплодировать, но я только закатываю глаза и мысленно стону: «Марина, блин!»

Глава 05

Лето 1998. Андрей.

Мы двое с тобой, мы не разлей вода,

У нас два разных пути и разная судьба.

А ты простой студент, а я простой пацан,

И все завидуют нам таким простым друзьям.

Но как-то вышло так, что стал я замечать,

Что к девушке моей, ты начал приезжать.

Ты звонишь ей домой, когда меня рядом нет,

Скажи мне ДА или НЕТ, и дай мне свой ответ.

Ну где же ты, студент, игрушку новую нашел?

Не думал, не гадал, а девочку мою увел!

Ну что же ты, студент, меня никак ты не поймёшь?

Гуляй, студент, гуляй, а девочку мою не трожь!

© «Руки вверх» — «Студент»

Самое простое в Маринином исполнении оказывается слегка… так, самую малость… нарядом путаны, о которой лет десять назад пел тогда еще малоизвестный Олег Газманов.

«Простая» юбка, прикрывающая разве что цвет трусов, и то пока Савельева стоит и не двигается. Блузка, завязанная узлом под грудью и, судя по всему, лифаком под ней и не пахнет. Ну и белые колготки, которые она купила в аэропорту и половину полета клохтала над стразиками по бокам. Стразиками, блин!

Сейчас на эти стразики бабушка смотрит в шоке, а я давлю рвущийся наружу смех.

Дед же, крякнув, хлопает себя ладонями по коленям и зовет к столу, водрузив на стол большую пузатую бутылку с темным содержимым.

— Домашнее. Сам делал, — поясняет, снимая пробку.

Я отказываюсь от алкоголя, так как в принципе не люблю и выпиваю лишь по большим праздникам. Сегодня, конечно, повод особенный, но моя интуиция вопит в три горла, что я обязан быть трезвым, как стеклышко.

Раз обязан, значит, буду!

Маринка вино пробует и осушает стакан в несколько глотков.

— Ты бы, Мариночка, осторожнее, — советует бабушка. — У деда винцо коварное: голова ясная, а ноги могут подвести.

Но куда там? Моя девушка прикладывается ко второму стакану, а третий я ловко отбираю, вручая ей торжественно кружку с компотом.

Она весело хихикает и принюхивается. Да-да, запах одинаковый, только в этом нет градусов.

Разговор, естественно, крутится вокруг нас. Бабушку интересует всё. С родителями они новостями обмениваются регулярно, а моя личная жизнь закрыта максимально. Пожалуй, только отец и в курсе Савельевой, так как сам же и способствовал нашему сближению. Ещё мама, но ей Маринка не нравится, и она сводит все встречи к обязательному минимуму, стараясь меньше разговаривать и больше переводить темы на какие-то общие вопросы.

Соответственно, бабуля задаёт вопросы с пулемётной очередью: где учится Савельева, на кого, какие планы, мечты, идеи. С каждым таким вопросом Маринка глупеет на глазах и только вздыхает, толкая меня локтём.

А почему? Потому, что мечты и планы у нее самые приземленные: не работать, путешествовать и тратить папины, а в перспективе общие денежки двух семейств. Короче говоря, вести образ жизни такой же, какой ведет её мать.

— Выйду, проверю, как она там, — через часа два примерно Савельева выходит и не появляется, а я обозначаю своим, куда отлучаюсь.

Дед только начал рассказывать про машину, которую купил недавно, и мне очень хочется послушать, а потом и рассмотреть.

У отца «мерс», а у меня пока моцик, но