Прикосновение хаоса - К. Холлман
Бах. Бах.
Мои глаза распахиваются при звуках выстрелов. Я быстро вскакиваю на ноги и бегу к двери. Я прижимаюсь ухом к металлу, надеясь услышать еще выстрелы, сигнализирующие о том, что мой отец нашел меня.
Бах. Бах. Бах.
Вдалеке раздаются еще три выстрела, прежде чем на некоторое время наступает тишина.
Я прижимаю ухо к двери, не желая пока терять надежду. Я слышу крики, за которыми следует еще несколько разрозненных выстрелов, но затем все стихает. Я остаюсь на месте еще некоторое время, но не слышу ничего, кроме нескольких криков из разных мест. Мое сердце замирает. Это нехороший знак. Мой отец привел бы с собой армию, и стрельба не прекратилась бы, пока они не нашли бы меня.
Побежденная, я возвращаюсь в угол и опускаюсь на свой матрас, задаваясь вопросом, сколько людей было в плену в этой камере. Сколько детей было замучено, выпорото до крови, а затем брошено в камеру, как будто они ничего не значат?
Я снова оживляюсь, когда за дверью моей камеры раздаются приближающиеся шаги. Я в равной степени взволнована и напугана, не зная, спасение это или меня ждет очередная порка. Честно говоря, я не знаю, смогу ли я выдержать больше.
Замок отсоединяется, и я быстро поднимаюсь на ноги. Дверь открывается дальше, и в дверном проеме появляются трое мужчин, мое сердце колотится о ребра, когда я вижу человека посередине, человека, которого они бросают в камеру вместе со мной, прежде чем дверь снова закрывается, запирая нас внутри нашей тюрьмы.
— Рен! Рен! — кричу я, подбегая к тому месту, где он распростерся на полу. Кровь капает с его распухших костяшек пальцев, когда я накрываю его руку своей и помогаю ему перевернуться на спину.
Его лицо тоже распухло, кровь размазана по лбу, еще больше крови вытекает из пореза прямо под глазом.
— Рен, — шепчу я, всем сердцем надеясь, что с ним все будет в порядке. — Ты меня слышишь?
Его глаза остаются закрытыми, но я вздыхаю с облегчением, когда его губы начинают шевелиться.
— Я слышу тебя, Ангел. Я просто на секунду хочу закрыть глаза.
— Пожалуйста, скажи мне, что с тобой все в порядке. У тебя такой вид, будто все плохо.
— Ты бы видела других парней, — шутит он, но мне не хочется смеяться. — Я в порядке, Ангел. Просто дай мне минуту, и я буду как новенький. — Его глаза медленно открываются, и он сразу же находит мой взгляд. — Ты в порядке? Они причинили тебе боль?
— Не так сильно, как ты пострадал.
Его лицо вытягивается, сожаление и гнев наполняют его стально-голубые глаза. Не говоря ни слова, я знаю, о чем он думает. Он хочет заставить их заплатить за то, что причинили мне боль; он сожалеет, что не оказался здесь раньше, и он отдал бы все, чтобы унять мою боль.
— Как ты узнал, что я здесь? — Спрашиваю я, когда тишина становится невыносимой.
— Я не знал. Я пришел сюда, чтобы убить Ребекку, но потом увидел тебя из-за забора и изменил свой план. Я подумал, что если они будут заняты мной, то оставят тебя в покое.
— О, Рен… Мне так жаль, что я ушла. — При моих словах его лицо морщится, как будто само напоминание причиняет ему боль. — Клянусь, я могу объяснить. Это не то, что ты думаешь. Я люблю тебя, но мне пришлось уехать, чтобы разобраться во всем, понять, что с тобой не так.
— Что ты имеешь в виду, говоря "что со мной не так"? Это не я, блядь, изменял.
— Ты о чем?
— Ривер рассказал мне, — выплевывает он, гнев и отвращение звучат в его голосе. — Он рассказал мне, что трахнул тебя в душе.
— О, Рен, ты все еще не понимаешь. Я не знаю, как тебя помочь.
— А как насчет гребаной правды? — он сплевывает.
— Рен, Ривера не существует. Он ненастоящий. — Я не знаю, как еще сказать ему. Должно быть, я кажусь ему сумасшедшей, но он должен знать.
— Какого хрена? Конечно, он реален.
— Он реален для тебя, Рен, я понимаю, но на самом деле он не живой. Ривер умер, когда ты был мальчиком…
— Ты сумасшедшая. Конечно, Ривер реален. Он мой брат. Я не могу поверить, что ты вообще сказала что-то подобное. — С каждым предложением ярость, стоящая за его словами, нарастает, и я могу сказать, что он близок к потере контроля. Мне нужно, чтобы он понял. Он должен мне поверить.
— Почему я никогда раньше не встречала Ривера? Почему он никогда не был в комнате с нами обоими? Почему экран был черным, когда я застала тебя разговаривающим с ним?
— Прекрати! — Рен сейчас на грани срыва. Он внезапно встает, его травмы полностью забыты и игнорируются. — Ты ошибаешься.
— Рен, прости. Ривер — это все в твоей голове. — Я поднимаюсь на ноги, сокращаю расстояние между нами и беру его руки в свои. — Ты должен мне поверить. Пожалуйста, подумай об этом. Действительно подумай.
Я пристально смотрю ему в глаза. Миллион эмоций отражаются во мне. Замешательство и отрицание выходят на передний план. Затем им снова овладевает гнев.
— Заткнись! Просто заткнись со своей ложью. Вы все лжете!
В последнем отчаянном усилии я сжимаю его руки, умоляя изо всех сил.
— Пожалуйста, Рен. Мне нужно, чтобы ты понял. Мне нужно, чтобы ты осознал, что ты болен и что тебе нужна помощь. Ты должен…
Когда я пристально смотрю ему в глаза, я вижу точный момент, когда щелкает выключатель. Растерянные глаза Рена становятся темными, как ночь без звезд. Его губы превращаются в рычание за секунду до того, как его рука обхватывает мое горло. Мой Рен исчез.
— Тебе следовало послушаться Рена и держать рот на замке, Ангел.
Ривер.
Я без сомнения знаю, что это он. Если не из-за его жестоких пальцев, впивающихся в мою нежную кожу, так из-за того, как он называет меня Ангелом, будто покровительствует мне.
Его хватка усиливается, и я хрипло прошу:
— Пожалуйста, остановись. — Я тянусь к его рукам, обхватывая пальцами его запястья, когда он сжимает их достаточно сильно, чтобы перекрыть мне доступ воздуха. С последним вдохом в легких я шепчу: —Я беременна.
Тут же его пальцы разжимаются, и на лице появляется шок, прежде чем он запрокидывает голову и смеется.
— Ты, должно быть, чертовски шутишь. Этот идиот не знает, как пользоваться презервативом? — Он наконец отпускает мое горло, и
