Циничные игры в Любовь - Вероника Ольховская
Не выдержав нового оскорбления, я, не раздумывая, отвесила Романову хлёсткую пощёчину. Из-за пронзившей щёку жгучей боли Никита на секунду отпустил моё запястье. Но даже этого времени мне хватило, чтобы суметь оттолкнуть мерзавца.
— Пошёл ты к чёрту! — прошипела, ринувшись в свою комнату.
К счастью, Никита не спешил меня догонять.
Оказавшись в убежище, я заперла дверь и тихо сползла по ней на пол. Ладонь невыносимо горела, но я не обращала на это внимания: медленно разрастающееся под рёбрами тягостное разочарование успешно заглушало физическую боль.
После случившегося я не могла оставаться в этом доме ни минуты. Достав из кармана толстовки телефон, я набрала наизусть выученный номер. В динамике слышались долгие гудки, говорящие о том, что абонент не желает отвечать на мой звонок… Потеряв всякую надежду на разговор, я уже хотела отключиться, как услышала родной голос:
— Здравствуй, солнышко моё. Как у тебя дела?
— Всё хорошо, — от невыносимой тоски по папе по неси покатились слёзы. — Соскучилась очень, вот и звоню. Как вы там?
— В порядке. Тоже безумно скучаем по тебе, крошка, — я не видела, но чувствовала, как папа улыбается. — Не хочешь на новогодние каникулы приехать?
— Обязательно, — от гнетущей тоски прислонилась затылком к двери и закрыла глаза. — Папуль…
— Что?
— Прости, что спрашиваю об этом сейчас. Но… Ты позволишь мне переехать в съёмную квартиру? — чтобы не остановиться, протараторила я. — Я готова сама её оплачивать… Только разреши!
В динамике повисла гробовая тишина. Даже не видя папу, я представляла его недовольное выражение лица: густые седые брови свелись на переносице, губы вытянулись в тонкую линию, а желваке на небритых щеках ходили ходуном.
Боже, как же я по нему скучала.
— Мы уже тысячу раз обсуждали этот вопрос, — на выдохе ответил папа. — Мне будет спокойнее, если Коля за тобой присмотрит.
— Тогда я соберу вещи и сама перееду, — бойко воскликнув, я быстро стушевалась и уже шёпотом добавила: — Без твоего согласия.
— Люба! — от оглушительного крика мне пришлось убрать от уха телефон. — Только попробуй пойти поперёк моей воли… Если ослушаешься, я не поленюсь и приеду к тебе. Хочешь домой вернуться?
— Нет, — обречённо ответила я.
— Вот и прекрасно, — более мягко произнёс папа. — Сейчас я не могу разрешить тебе жить одной… Но! — он сделал многозначительную паузу. — Обещаю в скором времени об этом подумать. Подождёшь немного?
— Хорошо, — поджав губы, натянуто улыбнулась. — Спасибо, пап.
После окончания нашего разговора я осмелилась выйти в коридор. По музыке, доносившейся из соседней комнаты, стала ясно: Никите не до меня. Поняв это, я, словно мышка, побежала в ванную. Холодная вода должна была отрезвить опечаленные мысли и остудить разбушевавшееся сердце.
Наслаждаясь единением с собой, я снова думала о Романове.
Как вчера я могла жалеть этого мерзавца? Как последняя идиотка, подбадривала его, убеждала, что всё наладится, лишь бы не видеть расстроенного лица. А что сделал он? Правильно, продолжил вести себя, как последний дурак!
Гнев и обида на Романова сменились злостью на саму себя.
Когда я вспоминала его гадкие слова, моё сердце разрывалось на части. Только вот острая боль была вызвана далеко не обидой. Оказалось, Никита, и правда, мне нравился…
Осознание этого безумно раздражало меня, делая нахождение в доме Романовых невыносимым.
Закончив водные процедуры, я медленно оделась. Осторожно выглянув в коридор, я убедилась, что он пуст, после чего быстро убежала в свою комнату.
Защёлкнув замок, я с облегчением выдохнула… Но, повернувшись, поняла, что сделала это зря. Там, рядом с кроватью, сидел Никита.
Пройдясь по мне заинтересованным взглядом, Романов встал со стула, подошёл ближе, а потом, слегка наклонившись, прошептал:
— Ты что, боишься меня? — на его лице появилась лёгкая ухмылка. — Почему? Может, потому, что чувствуешь притяжение между нами…
— Отойди, — сжав зубы, прошипела я. — Сейчас я меньше всего хочу слушать твой пьяный бред.
— Люба-а-аша, — нежно протянув имя, Никита заставил мои коленки дрожать. — Ты такая удивительная, такая невероятная, что я не могу остановиться в своих желаниях…Можно, я прикоснусь к тебе?
Не дожидаясь разрешения, Романов дотронулся до оголённой кожи плеча. Его тёплые пальцы, медленно пробираясь к бёдрам, неспешно исследовали каждый миллиметр покрывшейся мурашками кожи. Эта наглость была настолько приятной, что я на секунду прикрыла от удовольствия глаза.
Но раздавшиеся в коридоре тихие шаги привели меня в чувство и заставили оттолкнуть зарвавшегося мерзавца.
— Больше никогда не смей приближаться ко мне, — впившись презрительным взглядом в самодовольное лицо, процедила я. — Я не твоя игрушка, Романов. И никогда ей не стану.
Сказав это, я ловко открыла замок и выставила незваного гостя за порог.
Глава 14
К счастью, ночью прошла спокойно. Разве что после полуночи Давид написал целую поэму с извинениями. Словно это могло что-то изменить… Боже, он даже не представлял, насколько я была благодарна той девушке, которая вчера спасла меня — изображать любезность стало невыносимым.
Проснулась я после девяти утра. По выходным Романовы завтракали ближе к десяти, поэтому я несильно торопилась спускаться на кухню.
Всё то время, что я была в душе, приводила себя в порядок, меня не отпускали мысли о Никите. Разве после вчерашнего мы могли спокойно общаться?
Сейчас моё сердце уже успокоилось… Я понимала, что уехать из этого дома пока не получится. Конечно, можно было просто сбежать. Но тогда бы папа мог с лёгкостью воплотить угрозы в жизнь и забрать меня обратно в родной город.
Только от одной мысли об этом по спине пробегали колючие мурашки.
Значит, мне стоило просто делать вид, что Никиты не существует. Плевать, что об этом могли подумать его родители… Главное, так я была в безопасности.
К сожалению, когда я всё же решилась спуститься к завтраку, Романов уже сидел за столом. Сделав вид, что не замечает меня, Никита обсуждал новости из университета с отцом.
— Любочка, доброе утро, — заметив меня, ласково произнесла Елена Яковлевна. — Ты какая-то сонная… Круги под глазами, бледный цвет лица. Что-то случилось?
— Нет, — постарались улыбнуться, ответила я. — Просто в последние дни сильно устаю. Китайский, корейский, английский… Иногда голова идёт кругом, — к счастью, я не особо солгала. Заданий под конец года, правда, прибавилось.
— Умница, Люба! Так держать, — довольно произнёс Николай Петрович. — Тебе, сын мой, стоит у неё поучиться, — усмехнувшись, он указал вилкой на Никиту. — Девчонка даже ночами занимается, а ты делаешь всё, чтобы остаться без диплома.
Конечно, мне была
