Прости за любовь (СИ) - Джолос Анна
Шагаю по ступенькам.
Второй этаж.
Третий.
Четвёртый.
Отдышавшись, нажимаю на звонок, принадлежащий семнадцатой квартире. Удивительно, но открывают дверь очень быстро. Как оказывается, потому что ждали какого-то человека.
— Чё так долго, Костян?
На пороге стоит папаша Илоны. Неопрятный, в драбадан пьяный мужик. Хотя мужиком его назвать язык не поворачивается.
— Опять ты, Кудрявый?
Сразу отдупляет, что перед ним не Костян.
— Илона где?
— Пшёл отсюда!
Пытается закрыть дверь, но я не позволяю.
— Я спросил, где Илона.
— Свалил!
Заталкиваю его в квартиру и захожу следом.
— Где она? — повторяю вопрос.
— Иди на…
Договорить не успевает. По роже его бью. Давно хотел это сделать, да всё никак возможности подходящей не было.
— Ах ты сво-о-олочь, — держится за челюсть и предпринимает попытку встать с пола.
— Ой-ой-ой, Витя, — в коридоре появляется какая-то баба. Судя по перегару, она тоже хорошенько приняла на грудь.
— Где, мать твою, Илона? — применяю один из приёмов самбо.
Зря, что ль, на секцию столько лет ходил?
— А-а-а! Козлина! Да ты знаешь, кто я?
— Где?
— А-а-а…
— Отпусти его! — бабища с визгом бросается на меня. Лупить принимается.
— Успокойся, бешеная.
— Марсель, я тут!
Слышу, как кричит девчонка.
Оттолкнув алкашку, пробираюсь к балкону. Илону, оказывается, закрыли там.
Поворачиваю ручку. Запускаю её в кухню.
— Ты как? Нормально?
Кивает.
Да только ни хрена не нормально. Я опять вижу ссадины на её лице.
Ну что за редкостная гнида этот Виктор?
Не надо было ей сюда возвращаться. Зря позволил. Пусть бы и дальше спокойно жила у нас.
— Идём?
— Да, — она хватает со стола свой телефон. Судя по всему, его отобрали и выключили. — Сумка…
Бежит в свою комнату. Уже через минуту выходит оттуда с вещами.
— Готова.
— Отлично.
— Куда собралась, шала…
— Рот закрой! — затыкаю долбоящера, наконец поднявшегося с помощью своей подруги на ноги.
— Щенок! — дёрнувшись вперёд, хватает нож со стола.
— Ты спятил? — Илона, оторопев от ужаса, замирает.
— Назад, — тяну её за руку, прячу за свою спину и внимательно наблюдаю за бывшим зеком. Тот, ощущая некое преимущество, скалится, и вытирает рукавом кровь, капающую из разбитого носа.
— Да я тебя…
— Витя… Это статья. Мож не надо, а, — боязливо косится в его сторону собутыльница.
— Да я его на лоскуты ща порежу, — заявляет он угрожающе. Собирается двинуться на меня вперёд, но в эту самую секунду в квартире раздаётся выстрел.
Виктор вздрагивает.
Вебер, вскрикнув, сжимает пальцами моё плечо.
Бабища прилипает к стене и испуганно смотрит на моего батю, появившегося буквально из ниоткуда.
— Медленно опустил нож и отошёл в сторону, — обращаясь к алкашу, произносит он ледяным тоном. — Или мне придётся проделать отверстие в твоей тупой башке.
Глава 7
В машине какое-то время звучит тишина.
— Ты в порядке? — спрашивает отец, глядя на Илону в зеркало заднего вида.
— Да.
— Испугалась?
Испугалась, естественно. Бледная вон вся.
— За Марселя. Виктор, когда пьяный, вообще себя не контролирует.
Виктор.
Илона почти всегда зовёт его по имени. Я по началу даже думал, что этот алкоголик не её родной отец, а отчим.
— Пятнадцать лет назад он сел в тюрьму из-за того, что заколол своего товарища битой бутылкой, — признаётся девчонка вдруг.
— Чего? — поворачиваюсь к ней. — И ты только сейчас решила рассказать о том, что жила под одной крышей с убийцей?
— Прости.
— «Бытовой конфликт», значит, — цитирую то, что она озвучивала ранее. — Илон, ты, на хрен как, нормальная?
— Придержи язык, Малой, — недовольно бросает отец.
— Я офигеваю просто. Почему нельзя было сказать правду сразу?
— Потому что это совсем не те подробности, которыми хочется делиться.
— А где твоя тётка? — интересуется батя, перестраиваясь в левую полосу.
— Тётя Валя — соцработник. Присматривает за пожилыми людьми. В последнее время она стала оставаться на ночь в квартире одной из бабушек. Наверное, чтобы не видеть всего того, что происходит дома.
— Зашибись решение. Получается, забила на племянницу болт.
— Абрамов!
— А чё я не так говорю? Оставила девчонку с этим ублюдком! — отражаю возмущённо.
— Притушись, чего разорался?
— Потому что! Ты, кстати, за пистолет пояснить не хочешь? Откуда он у тебя взялся?
— Был в машине.
— Был в машине? И часто ты возишь с собой оружие? Мать-то в курсе?
— Какого дьявола я должен перед тобой отчитываться? — рявкает он недовольно.
— То есть, по-твоему, вопросов у меня возникать не должно? Охренеть блин!
— Тон смени.
— Не ругайтесь, пожалуйста, — вмешивается в наш острый диалог Илона.
В салоне снова становится тихо, и молчим мы до самого приезда на вокзал.
— Про пистолет никому ни слова, — строго наказывает отец, заглушив двигатель.
— Ну разумеется, — фыркаю я.
— Спасибо, Ян Игоревич. За то, что появились вовремя. И вообще, за то, что приехали с сыном за мной, — благодарит девчонка, после чего вылезает из машины.
— Сумку оставь. Я сам заберу, — оповещаю сердито.
— Хорошо.
Закрывает дверь. Идёт к нашим.
Наблюдаем через лобовое за тем, как ей навстречу движется матушка. Она что-то спрашивает у неё. Обнимает. Уводит к ребятам.
— Поостыл? — ощущаю на себе тяжёлый взгляд родителя.
— Бандитское прошлое. Дурка. Пистолет. Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.
— Есть вещи, о которых стоит помалкивать. Догоняешь о чём я, Младший?
— Шила в мешке не утаишь.
— Но попытаться-то можно?
— Понятно всё, — закатываю глаза.
— Да ни черта тебе не понятно. Будут свои дети, тогда поговорим, — выходит из тачки.
— Ты хоть надёжно его прячешь? — тоже выбираюсь из салона. — А если Сонька, не дай Бог, найдёт?
— Я, по-твоему, полный имбецил, что ли? — цокает языком, нажимая на кнопку брелока.
Идём по направлению к зданию вокзала.
— Он жив-то хоть? — осведомляюсь, пока есть возможность.
Мы с Вебер вышли из квартиры первыми. Батя — несколько минут спустя.
— К сожалению.
— Ты что-то ему прострелил?
— Нет. Сломал пару костей. Пусть отдохнёт немного на больничной койке.
Киваю.
Таким раскладом я доволен. Этот урод заслужил.
— На девчонку не злись.
— Сам как-нибудь разберусь.
— И вообще, присмотрись к ней, Кучерявый, — заряжает неожиданно.
— Чё? — поворачиваюсь, широко распахнув глаза.
— Чего таращишься? Красивая, неглупая, а главное, была рядом в самый тяжёлый для тебя период. Лично для меня, это — показатель.
— Мы с Илоной просто дружим.
— Дружба между мужчиной и женщиной невозможна, Малой.
— Возможна.
— Спорим, нет? — ухмыляется.
— Ну наконец-то! — матушка спешит к нам. — Мы немножко опаздываем. Всё хорошо?
— Да, родная.
Отец обнимает её и, прижимая к себе, целует в висок.
Подхожу к друзьям.
Горький держит на руках Петю. Полусонный годовалый малец трогает пальчиками разрисованную чернилами кожу шеи.
— Ему тоже не нравятся твои татуировки.
— А по-моему, наоборот.
— Уронишь. Нормально придерживай его за спину, — по обыкновению, ворчит Милана.
— Чушь не неси. Я умею держать детей. Соню сколько нянчил.
Сестра закатывает глаза в свойственной всем Абрамовым манере.
— А я их боюсь, — признаётся Чиж.
— Ещё один. Свободного тоже лютой паникой при виде детей накрывает.
— Ребята, нам нужно поторопиться. Поезд вот-вот будет.
— Ну так погнали.
Суетимся. Подхватываем сумки. Всей толпой движемся к центральным дверям здания вокзала. Там друг за другом проходим через рамку и направляемся к выходу на платформы.
