Ты – всё - Елена Тодорова
Раненое сердце в отчаянии бьет тревогу.
Но…
Я не останавливаюсь.
Поднимаюсь выше, чтобы отметить, как расширяются ноздри Яна.
Бах-бах-бах-бах-бах… Дико ускоряется обезумевшая мышца.
В упор не слушая разум, совершаю подъем еще дальше.
И вот… Снова смотрю Нечаеву в глаза. Что-то подрывает черную гладь. Что-то очень-очень страшное и вместе с тем завораживающее.
Кабина дергается. Я с шумным вздохом опускаю взгляд. Ян отворачивается и незамедлительно покидает лифт, следуя за толпой.
— Держи, — с усмешкой возвращает мне кружку Шатохин.
Смотрю на него, перекладывая всю имеющуюся в душе злость.
— Юния, да? — прищуривается, делая вид, что только вспомнил мое имя. — Прости. Не удержался. Ты прям напрашивалась на разъеб. Я подумал: лучше я, чем он. Я не сильно обожгу.
Знать не знаю, что Шатохин подразумевает. И знать не хочу!
Что это вообще, мать вашу, было?!
Нет, нет… Я точно не желаю понимать!
Шагаю мимо Тохи, сердито швыряю кружку в первую попавшуюся урну и направляюсь в сторону своего отдела. Как ни борюсь с собой, падаю в прошлое, которое так стараюсь забыть.
— Да не бойся, — посмеиваясь, Ян обхватывает своей большой и крепкой рукой мои плечи. Сжимая их, не позволяет отстраниться. У меня в благоговении сердце замирает, когда я соизмеряю наши силы и ощущаю его отличительное превосходство. Стоим посреди стадиона. Вокруг так много людей. Мы говорим друг другу, что друзья, но я чувствую себя так, словно полностью ему принадлежу. И шепот, которым Ян проникает в душу, это восприятие только усиливает: — Тебя никто не обидит, клянусь. Я же с тобой. Твой. Давай покажем уродам-баскетболистам, что футбол — это им не в полете в тапки срать, — последнее кричит для всех присутствующих.
— Ты что?.. — пугаясь, жмусь к нему и невольно касаюсь губами уха.
Была бы чуть выше, точно бы дотянулась.
Этот контакт вызывает дрожь. И не только у меня. У Яна тоже.
— Спокуха, зай.
Парни тем временем один за другим оглядываются и начинают гоготать.
— Нечай! Сука, сколько лет, сколько зим… — протягивает со смехом Тоха. — Твоя гребаная самооценка снова без таблеток?
— Моя гребаная самооценка так вымахала, что вы будете сосать у меня стоя.
— Сука… — толкает Шатохин со свистом. — Ну держись!
Шандарахнув дверью кабинета, выныриваю из этого проклятого омута. Но сердце продолжает греметь.
В попытке скорее отвлечься, включаю компьютер и принимаюсь за работу до начала трудового дня. Как подумаю, что Нечаев где-то на нашем этаже, поджилки трясутся совсем как раньше, когда боялась его. Это так злит, что я даже дышу рывками.
Вот было же чудесно, когда не виделись с ним!
Я уже решила, что мне здесь нравится. Что я со всем справляюсь. Что плевать мне, чью фамилию набирать под своей в конце каждого документа.
Лилечка — золото. А я просто… Просто ревнивая стерва.
Надо быть добрее с этой девочкой. Ведь она буфер между мной и Нечаевым. Благодаря ей не приходится бегать к нему на поклоны. Она принимала у меня даже те документы, по которым следовало отчитываться перед руководителем лично.
Все утро усиленно стучу по клавишам.
— Ты сегодня на энергетиках? — посмеивается Алла.
Марина-Арина раздраженно косятся.
У меня самой пару часов спустя аж пальцы горят. А еще болит от непрерывного сидения задница. Заставляю себя подняться, чтобы разогнуть затекшую спину.
— Схожу на кухню за кофе, — выдыхаю, чувствуя, как тело, наконец, покидает напряжение. — Тебе принести? — спрашиваю у Аллы.
— Да, давай, — улыбается, чем сразу же вызывает у меня ответную реакцию. — И шоколадное печенье, пожалуйста. У меня ПМС. Все бесит. И жрать охота непрерывно.
— Никогда бы не сказала, что тебя что-то бесит, — удивляюсь я.
— Это издержки воспитания.
— Хм… Как знакомо, — протягиваю я задумчиво. — Твой Борька ведь адекватный мужик, правда?
— Думаю, да, — смеется Алла.
— А пойдем тогда сегодня танцевать?
— Танцевать? И куда же?
— Неважно — куда. Важно — с кем.
— И с кем же?
— С моим девчачьим клубом «Сукэбан».
Аллочка смеется.
— Как звучит-то, Юния Алексеевна!
— Да-да, — премило киваю. — Пойдешь?
— Сегодня пятница… Почему бы и нет?! Имею я право, в конце концов?! Или мне только борщи варить? Уже, как маме дяди Федора, негде выгуливать платья! Сейчас вынесу Борьке мозг. У него как раз важное совещание на работе… В самый раз будет!
Смеемся уже вместе.
— Все, — отмахиваюсь, поправляя перед зеркалом волосы. — Побегу тебе за печеньем, а то уже страшно за Борьку!
Быстро делаю кофе и нахожу в шкафчике нужное печенье, но немного задерживаюсь, когда в офисной кухне появляется паренек из IT-отдела.
— Шатохин новые проги принес. Скоро вам установим, — делится Артур, выказывая явное обожание. — Блин, вот он реально бог программирования!
— Правда? — проявляю участие сугубо из вежливости.
Издержки, мать его, воспитания, как сказала Аллочка. Иногда и мне его трудно обойти.
Таких открытых и вместе с тем стеснительных людей, как этот Артур, тяжело обижать. Слушаешь, даже если неинтересно.
— Да! Шатохин круче всех, кого я когда-либо встречал!
— Ну… Честь и хвала. Я в свою очередь могу заметить только то, что он специфическая личность.
— Это да… — краснеет Артур. — Шутки, да и в целом выражения у него… Не просто уши вянут, а целый внутренний коллапс происходит. Лодки здравомыслия всплывают кверху дном.
Приподнимая брови, прочищаю горло. Как ни анализирую сказанное, суть аллегории не улавливаю. Но все-таки киваю.
— Ладно, пойду, — вставляю, как только в разговоре образуется пауза. — Работы сегодня много, а я хочу уйти вовремя.
— Конечно! — восклицает Артур, краснея. — Увидимся, Юния.
— Увидимся, — улыбаюсь на прощание.
Зажимая локтем печенье, стискиваю в руках стаканчики с кофе и быстро выхожу из кухни на этаж. Только вот добравшись до своего отдела, едва все это не роняю.
— Юнечка! — восклицает Римма Константиновна. — Ну, где же ты ходишь, милая? У меня давление уже трижды подскочило! Ян Романович вызывал еще полчаса назад!
— Меня??? — не могу скрыть потрясения.
— Да-да, — подтверждает раскрасневшийся Одуванчик. — Беги скорее!
Я словно одна из тех лодок, о которых запрягал Артур… Посреди океана. С пробоинами. Иду ко дну.
Едва справляюсь с тем, чтобы отдать Алле кофе и печенье. Оставляю на краю стола и свой стакан.
— Мне что-нибудь взять? — выдыхаю тихо, обращая взгляд вновь на Римму Константиновну.
Что ему, черт возьми, нужно?!
— Ничего конкретное Ян Романович не запрашивал. Возьми свой планшет, чтобы на всякий случай иметь доступ ко всему, над чем работаешь.
— Хорошо.
С каким-то нервным ехидством прикидываю, можно ли этим дурацким
