Маруся и близнецы - Ашира Хаан
Выскакивая из дома в платье, босоножках и с одной корзинкой, Маруся напрочь забыла все самое важное, что берут с собой в лес.
Например, репеллент от комаров. В детстве ей на руку надевали браслетик и обрызгивали вкусно пахнущим китайским спреем, который надежно отпугивал этих тварей. Потом она как-то сама научилась ходить за грибами в закрытой одежде, которую комары не прокусывали.
Но сейчас…
Где были ее мозги?
Шлепать комаров было бесполезно — на свежую кровь они летели еще активнее, изображая акул-людоедов.
Отмахиваться — тоже. Пока она отгоняла одну стаю, другая подкрадывалась с тыла.
Комары роились со всех сторон, обрадованные тем, что хоть кто-то навестил их в таком унылом месте. И даже прямое попадание в морду корзинкой их особо не расстраивало.
Маруся сначала ускорила шаг, а потом и вовсе побежала.
Безжалостные болючие укусы в плечи, в ноги, даже в задницу под платьем и самое противное — в косточки на ступнях, начинали зудеть мгновенно. Комары лезли в волосы, в рот, летели в лицо прямой наводкой, и она бежала, закрыв глаза.
Один раз споткнулась и, почти падая, с ужасом подумала, что тут они ее доедят окончательно.
Но обошлось — и в конце концов Маруся выскочила из леска на холм над рекой, где свежий ветер мгновенно сдул агрессоров.
Она присела на траву, сняла босоножки и наконец почесала зудящие ступни.
Злиться было не на кого, только на себя. Однако Маруся на всякий случай еще поругалась на близнецов. Если б не они, она бы хоть воды с собой взяла, потому что пить уже начинало хотеться.
Она обулась, встала и оглянулась на дорогу, ведущую к еловому лесу, которая отсюда была видна, как на лодони.
Ну, разумеется! По ней довольно бодро чесали эти двое.
Никуда не торопясь, но явно в ее сторону.
Думали застать ее на полянке, где всегда собирали землянику? Обойдутся!
Она знала другое, секретное место!
15
На солнечной земляничной полянке Маруся практически оттаяла и начала радоваться жизни.
Она даже почти простила близнецов. В конце концов, они только выглядят взрослыми здоровенными лосями, а так им всего-то по двадцать лет. К тому же мальчики взрослеют медленнее, так что обижаться на них, все равно что обижаться на щенка, который потрепал оставленные в коридоре туфли.
Сама виновата, надо было следить за имуществом.
Так что она просто попросит их починить «мини», если они в силах это сделать. Если нет — вызовет такси от охраны поселка и все равно завтра вернется домой.
А в следующий раз будет точно выяснять, не приехали ли они на каникулы. Сейчас же просто получит удовольствие от жизни. Надо будет еще вечером в сауну сходить и ягод набрать домой — и вся деревенская программа, считай, выполнена.
Маруся наелась земляники от души и даже набрала половинку корзинки ягод, чтобы угостить близнецов, настолько она успокоилась.
Ну, конечно, не без удовольствия думая, как они ее ищут на знакомых полянках — и не находят! Потому что это местечко она никому не показывала, это был ее секрет.
Солнце припекало, от съеденных ягод слюна сделалась вязкой и захотелось пить, поэтому Маруся решила, что пора возвращаться.
Столкнуться с Макаром и Никитой по пути обратно не хотелось бы, но еще больше не хотелось вновь сражаться с комарами, поэтому назад она решила идти другой дорогой.
Прикинув примерное направление, Маруся двинулась по лесу в сторону деревни. Где-то по пути должна была встретиться грунтовка, останется только на нее свернуть — и дальше уже легко.
Чтобы не потеряться, она ориентировалась на просеку, идущую по правую руку от нее.
Беда была в том, что все тропинки в лесу выглядели как-то неуверенно — и то и дело заводили ее то в колючие кусты, то в завалы сухих ветвей, то в болотце — и там пропадали. Приходилось выбираться обратно по кочкам, искать просеку и снова топать в нужную сторону.
Устав скакать в босоножках по крапиве, Маруся наконец сдалась и пересмотрела маршрут — пойдет по просеке. Там должна быть колея от грузовиков, это лучше тропинок.
Колея действительно была.
Но, к сожалению, еще на просеке были слепни, осы, шершни и злое солнце которое радостно принялось напекать непокрытую голову.
К тому же колею оставили серьезные грузовики с колесами высотой чуть ли не с саму Марусю, поэтому дорога была совсем не для хрупких девушек. Продавленные канавки были полузатоплены, а подсохшая сверху грязь крошилась, когда на нее наступали.
Идти стало сложнее, и Маруся вся извелась и изругалась.
В какой-то момент она была готова даже сдаться и вернуться к земляничным полянам, чтобы встретиться с комарами и братьями, но не была уверена, что назад ближе, чем вперед.
Ноги были исцарапаны, слепень укусил прям между лопаток, нос уже начал чесаться и облезать. Болели и мышцы от бесконечных упражнений — прыгать вверх-вниз по колее оказалось нагрузкой покруче степ-тренировок.
Она уже чуть не плакала, но плакать было нельзя — воды и так было мало. Во рту пересохло и глаза казались затянуты мутной переной.
— Да чтоб вас! Не мог папа на нормальной женщине жениться! — бормотала она, штурмуя очередную глинистую горку. — Или вообще не разводиться? Или пусть Лана отдала бы своих спиногрызов в кадетскую школу. Или отправила в Мурманск какой-нибудь! Все они виноваты!
Горсть ягод вместо глотка воды только усугубила жажду.
Устав донельзя, Маруся присела на сухую кочку, покрытую травой, и с тоской посмотрела в небо. Там не виднелось ни одной тучки.
— Что за лето такое идеальное, а? Когда надо — ни капли дождя, — продолжала она ругаться на все подряд.
Выражаться нецензурно Маруся не любила, но не первый час шараханья по этому лесу довел ее до ручки, и она на ходу сочиняла изысканные матерные конструкции, демонстрируя их подлетающим шершням. Шершни пугались и удалялись.
Ныли мышцы, чесались укусы и царапки, пить хотелось совсем нестерпимо, и Маруся огляделась в какой-то наивной надежде… найти что? Яблоню с дикими яблоками? Родник? Забытую кем-то бутылку с водой?
Вместо этого столкнулась с немигающим взглядом змеи, свернувшейся совсем рядом на такой же солнечной песчаной кочке. Она с интересом смотрела на Марусю — ну и что ты будешь делать?
Ту сдуло с кочки мгновенно.
И еще метров двести она неслась, обуреваемая каким-то иррациональным смертным ужасом. Оскальзываясь, погружаясь по середину голени в глину — но тут же
