Лето. Деревня. Любовь (СИ) - Зоя Марецкая
Настоятелем прихода был многодетный священник, отец Валерий, ровесник Юрия. Он жил в районном центре, за двадцать километров от Тархово, служил еще и в другом храме, так что мог появляться в деревне только наездами. И отчаянно нуждался в помощниках. Познакомившись с Макаровым, он почти сразу же назначил его старостой прихода. Так неожиданно для самого себя атеист Юрий Макаров, майор полиции, петербуржец, стал и церковным служителем, и руководителем стройки, и одновременно и прорабом, и чернорабочим. И главным спонсором тоже. Но об этом он настойчиво попросил отца Валерия никому не рассказывать. Впрочем, все равно деревенские догадались.
Дальше началось его выздоровление. Потихоньку он начал налаживать связи с окружающим. В деревне все еще жили и друзья его детства, и люди, хорошо знавшие и помнившие его родителей. Сам местный воздух оказался для него целительным. Но самым главным для него по-прежнему была работа. У него появилась цель и смысл жизни, пусть и кратковременные. Пусть только на это лето. А что будет дальше, он не загадывал. Может быть, он поедет путешествовать в дальние страны.
Однако совместное проживание с семьей Малинкиных серьезно заставило его размышлять на непривычную для него тему: почему он так и не завел семью, не родил детей? Почему не сложилось? Почему так быстро ушли годы, как песок сквозь пальцы? У него не было ответа. Не было явной причины, по которой он остался в свои сорок два абсолютно никому не нужным никчемным инвалидом. Люська со своим корыстным интересом не в счет.
«Здорово было бы родить мальчика и девочку, ходить купаться и рыбачить с ними на речку, занимать спортом и запускать воздушного змея», — с тоской думал Юрий, глядя в потолок. Почему эти мысли раньше не приходили ему в голову? На что он потратил двадцать лет своей молодости? И на что потратит остаток своей никчемной жизни?
Жалко, что нельзя было спросить об этом Марьванну. Она бы наверняка вывалила на него очередную подборку стихов на эту тему. Но он уже взрослый мальчик, и должен сам найти ответы на свои вопросы.
В очередной солнечный летний день Юрий со строительных лесов увидел группу мальчишек, бредущих по дорожке по направлению к стройке. Среди выгоревших на солнце светлых макушек выделялась черная кудрявая голова. Пришлось срочно спускаться вниз, вытирать пот и грязь и идти встречать гостей.
— Привет, дядь Юр! — Лучик с интересом крутил головой. Остальные дети смотрели с опаской, сгрудились в кучу. Макаров не сразу понял, что они побаиваются надгробий и покосившихся крестов. Это показалось ему таким трогательным, что в продырявленной грудине защемило. Дети отвергали смерть в любом ее проявлении. Не знали еще, что все равно придется смириться.
— Привет! — он пожал всем мальчишкам руки. — Привет, Лука! Очень рад, что вы ко мне заглянули. Ну, пойдемте, я вам все тут покажу и расскажу, что мы делаем и как все тут будет выглядеть.
Он очень хотел спросить Лучика, почему тот не привел маму, но в последний момент все-таки промолчал. Маша бы расцветила эту экскурсию новыми красками. Заставила детей смеяться, а его самого беситься от стихов, вставленных в разговор к месту и не к месту. Но после последней их прогулки вдвоем Маша старалась его избегать, это было очень заметно.
— Лука, вот ты мне скажи: ты любишь стихи? — как бы между прочим спросил у мальчика Юрий.
— Честно? — тут же хитро прищурился тот. — Не очень. Но я люблю маму, и поэтому я их слушаю.
— Ты единственный нормальный человек в семье Малинкиных, — торжественно провозгласил Юрий, ухмыляясь. — Дай пядь!
— Почему единственный? Еще Ваня есть! — захихикал Лучик.
— Да, Ванька тоже отличный пацан! Что мама делает? — блин, все-таки не удержался, спросил.
— С утра я ей помогал ягоды собирать, наверное, варенье варит.
Варенье и стихи. Стихи и варенье. Все сладкое, приторное, тягучее. Все то, что он всегда терпеть не мог. Почему же он все эти дни только и делает, что думает про эту странную, нелепо одетую училку?
Лучик нерешительно топтался рядом с ним.
— Что? — с улыбкой спросил Макаров.
— Дядь Юр, а я у вас на террасе удочки видел. Я вот думаю, может, как-нибудь возьмете меня на рыбалку? Очень хочется… Я никогда не был…
И тогда Юрий наконец осмелился сделать то, о чем мечтал с самого начала. Протянул руку и с удовольствием потрепал мальчишку по черным и жестким кудрям. Было непривычно и щекотно.
— Обязательно. У меня послезавтра выходной. С удовольствием порыбачу с тобой.
Лучик был в восторге.
Глава 9. Свои чужие дети
На стройку Маша пришла на следующий день. Ее сопровождали Ванька, которого она везла на коляске, и Лордик. Марьиванна была одета в балахон номер три — розовый в разноцветную бабочку. Вырвиглаз какой-то, а не платье. Всего у нее, кстати, было пять балахонов, абсолютно одинаковых по фасону, но разных по цвету. Юрий уже пронумеровал и запомнил их все. Другой одежды она не носила.
Он увидел Машу, когда она уже бродила среди кладбищенских оград. Внимательно изучала надписи на памятниках. Пока Юрий неторопливо, ни в коем случае не проявляя своей заинтересованности, шел к ней, она остановилась напротив могилы его родителей. Как магнитом ее туда притянуло. Он тоже резко притормозил, замер, боясь подходить ближе. Так они стояли какое-то время. Маша, задумавшись, смотрела на памятник, который Юрий установил в начале лета, а сам Юрий смотрел на нее.
Маша, наконец, заметила его. Нерешительно улыбнулась. Начала пробираться поближе.
— Я пирожков напекла с ягодными начинками, вот подумала, надо принести, вас угостить. Тут много, на всех ваших рабочих хватит, — и достала из корзины коляски большой пакет. — Мне Лучик рассказал, что вы здесь. Ой, у вас на лице грязь.
— Я весь грязный, Марьванна. Пойдем в бытовку, сама парням отдашь, они как раз обедают, — он кивком позвал ее за собой. Повернулся и повел по узкой тропинке между могил, показывая дорогу. Она догнала его и пристроилась за спиной. Юрий был уверен, что она сейчас спросит его, что он, майор полиции, делает на стройке. Но Маша не была бы Машей, если бы оправдывала его ожидания.
— Люся
