Голод. Одержимые - Любовь Попова
— Сильно не рвите ее.
— Макар, — услышал я вдруг голос Лени и обернулся на выходе из комнаты. — Отдай ее только мне. Подари.
— Эй!
— Ну в чем дело?!
— Я тоже хочу ей вставить.
— Хватит орать, — прекратил я взмахом руки мужские стенания. Это было неплохое решение. Практически компромисс с совестью. — Выберете себе любых шлюх в клубе, эта Лёнина теперь.
Парни, конечно, бурчали, но приказ выполнили, а один из них подхватил почти бездыханное тело Коляна.
— Нет! — заорала баба Коли, тщетно пытаясь скинуть с себя тяжелённое тело такого же как она рыжего быка. — Помогите! Спасите! Коля! Коля!
Как только мы захлопнули дверь квартиры, внутри раздался пронзительный женский крик. Похоже, Лёня не стал больше ждать и проткнул своим штырём симпатичное тельце.
— Почему ты не убил его? Я думал, ты за принцессу свою порвёшь, — спросил уже у машины Дэн, наблюдая как обездвиженное тело кидают в багажник.
— Смерть — это слишком легко. Человека не станет, и он не сможет испытать боль, — объяснял я своё решение, закуривая. Ну а что, пора одну плохую привычку менять на другую. — А я очень хочу, чтобы этот урод пострадал перед смертью.
— И куда его? — спросил Дэн, пока тело укладывали в багажник.
— Чёрный дельфин, — тут же решил я, и Дэн присвистнул. Было с чего.
Самая большая закрытая тюрьма в России для отморозков. Туда свозят всех насильников, педофилов и убийц. Но мест становятся все меньше, кормить такое количество преступников государство не может. Именно поэтому раз в неделю животных собирают в одной клетке, шесть на шесть, под открытым воздухом ровно на пол часа. А потом просто выносят лишние трупы.
От такой грязи всегда хочется отмыться. Я никогда не мечтал убивать, но судьба сложилась иначе.
Приехав в Россию, я пообещал себе, что с убийствами покончено, слишком много их было совершенно, пока с морскими котиками гонял по горячим точкам. И сегодня, впервые за восемь лет, я был близок к убийству.
Из-за нее. Никогда не думал, что ради бабы можно попрать собственным, нерушимым принципам.
Уже сидя на заднем сидении БМВ, я взглянул на часы и понял, что у Васи должна прямо сейчас начаться тренировка.
Я вошел на сайт ее клуба и включил онлайн трансляцию, как и всегда делал, пока ее не было рядом.
Смотрел, как она нагибается под музыку, как ошалелый. Вот и сейчас. Она там. Разминается. Тянется. Улыбается жаждущим заиметь ее фигуру клиенткам.
С одной стороны, радует, что она в норму пришла, а с другой, что ей мешало пострадать для приличия еще пару дней? Поумолять меня со слезами на глазах трахнуть ее снова. Не стирать с себя мой запах, не вымывать из лона мою сперму. Потешить мое самолюбие.
Но разве могла она долго предаваться унынию. Нет, моя девочка очень сильная. Всегда интереснее приручить необъезженную кобылку. И сколько бы она ни брыкалась, все равно смирится, когда ее покроет более сильный жеребец.
Я провел пальцем по экрану, словно хотел её коснуться, впитать образ. Задушить в своих объятиях. Убить, чтобы больше не чувствовать, как ядовитый воздух заполняет лёгкие. Как острое желание стягивает грудь, режет по-живому.
И вот она обернулась. Посмотрела прямо в камеру, словно ощутила мой гнев, мою жажду. Голод по ней.
Рывком схватив полотенце с магнитофона, она подошла к камере и широко улыбнувшись, показала средний палец и закрыла обзор.
— Сука траханная, — ухмыльнулся я, и прикрыл глаза, откинувшись на кресло. В голову пришла совершенно дикая идея.
Оставалось только найти ублюдка, затеявшего со мной игру, а потом можно спокойно воплощать все похотливые желания, что вызывала одна белобрысая девчонка.
— Моя девчонка.
Глава 13. Василиса
Жизнь вроде бы потекла своим чередом.
Я продолжала ходить на дежурства. Тренировала женщин. Пыталась уговорить Дашу, хотя бы не есть на ночь.
Вроде бы все хорошо, да? Но нескончаемая тянущая боль в груди причиняла адский дискомфорт. Сердце рвалось к любимому, и я знала, что и его скучало не меньше. Чувствовала. Даже на расстоянии. Жила этим знанием. Порой, казалось, только им.
Я существовала, общалась с друзьями, но ощущала дичайшую пустоту внутри, словно из меня выдрали с корнем кусок мяса, раздробили молотком внутренности. Оставили лишь бледную тень меня самой.
Даже ежемесячный ужин с дядей Давидом был не так страшен. Мне было всё равно. Он в который раз предложил мне снять квартиру, но я всегда отказываю.
Ему и так спасибо. Помог с поступлением.
Оказывается, он был на короткой ноге с заведующим и одним из врачей учебной больницы. Романом Сладеньким.
Меня взяли в Институт. Почти без конкурса.
Только одно это вызывало во мне чувство долга, и я уже не могла отказать, когда он впервые предложил поужинать.
Просто ужин, а мне было неуютно. И от его взгляда, словно меня сканирующего, и от его вопросов. Он изучал меня. Препарировал. Это до жути пугало.
Было в нём что-то, чего я не видела, например, в Макаре. Ох, опять я равняю всех на него.
Давид носил маску и не готов был никого за нее пустить.
Когда после очередного ужина в элитном ресторане, куда я позволяла надеть себе одно из нарядных платьев на тонких бретелях и сделать маломальский макияж на лице, Давид вез меня домой, я заметила машину.
Она уж несколько минут следовала за нами. Когда Давид попрощался, и я подошла к общежитию, то и эта машина выключила фары. Затаилась.
На моем лице тут же возникла улыбка.
Тело задрожало от предвкушения. Я поняла! Он охраняет меня. Он все еще обо мне думает. Следит. Наблюдает. Волнуется. По коже протопали маршем мурашки, и я тут же отправилась наверх. Скинула блестящее, синее платье, распустила волосы и быстро, взглянув на занятых своими делами друзей, помчалась в душ.
Именно здесь, в этой маленькой обшарпанной
