Ребенок от мажора - Мария Манич
Что же тебе наплели тогда про нас? Почему ты исчез? Не звонил, не писал. Не получил ни одного сообщения?
На эти вопросы у меня ответов нет, и вряд ли я решусь когда-нибудь произнести их вслух.
– Была на больничном, – говорю и демонстративно делаю несколько шагов, стараясь его обойти. – Снова могу ходить.
Внезапно передо мной появляется рука Никиты. Он кладёт её на стену и преграждает мне путь. Закусив губу, поднимаю на него глаза. Его тёмные волосы сегодня в жутком беспорядке, словно он постоянно трогает их руками. Скулы на его лице выделяются сильнее, чем обычно, и мне неожиданно приходит мысль о том, что с нашей последней встречи он похудел.
Это связано с его матерью? Опять стреляю глазами в сторону женщины. У меня начинают сдавать нервы от того, как пристально она на меня смотрит. Ждёт, что я прямо сейчас вывалю правду на её сына? Боится этого? Или желает?
– Чего тебе от меня надо? – спрашиваю тихо.
– Ты постоянно от меня бегаешь, – так же тихо говорит он, чуть наклоняя голову вбок. – В чём причина?
– Нет никакой причины. Тебе показалось, – отвечаю поспешно, даже слишком поспешно. – Не весь мир крутится вокруг тебя.
– Значит причина есть… – усмехается Волков и проводит большим пальцем по своей губе. – Интересно…
Как приклеенная слежу за этим его движением. У него довольно чувственные полные губы, которые обычно бывают у смазливых девчонок. Но раньше каждая моя одноклассница мечтала к ним присосаться. Думаю, с возрастом количество желающих сделать это только возросло.
Пожимаю плечами, прогоняя дурацкие воспоминания о наших поцелуях. Что-что, а целоваться Волков умел…
– Раньше ты была более разговорчивой, Романова.
– Раньше всё было иначе, Волков, – произношу в тон ему. – Мы были детьми.
– Занимались мы совсем не детскими вещами, Полина, – хрипло говорит Ник.
Волоски на всём теле встают дыбом от его интонации и голоса. Мне кажется, он сам в шоке от того, как интимно это прозвучало, потому что вдруг хмурится и выпрямляется.
– Мне казалось, ты немного занят, – киваю ему за спину и показываю на больничную стену. – Не время и не место для таких разговоров.
– Да, ты права.
– Прошлое лучше оставить в прошлом и отпустить, – серьёзно произношу и опять делаю попытку его обойти.
– С этим я не согласен…
– Мне правда пора, Никита, – говорю устало.
До дома придётся ехать на автобусе.
Я хотела отпустить сегодня бабушку к её подруге, да и просто дать ей время отдохнуть от общества Алисы, ну и от моего тоже. Иногда с нами обеими бывает трудно. Ничего этого я, конечно, Никите объяснять не собираюсь. В его компании мои нервы натянуты как канаты. В голове постоянно пульсирует мысль о том, что он отец моей дочери и ничего не знает о ней. Только я ещё не до конца решилась признаться ему в том, что у нас есть ребёнок.
Никита вдруг оборачивается на свою мать и улыбается ей, точно так же, как и мне несколькими минутами ранее. Тепло и ласково. Женщина поднимает руку и приветливо машет в ответ.
Мне опять становится дурно от её присутствия рядом.
– Мама тебя узнала, – говорит Никита, возвращаясь взглядом ко мне.
7.Глава
Паркую машину на университетской стоянке, поглядывая в зеркала бокового вида. С параллельной парковкой у меня до сих пор некоторые проблемы, а сейчас я вдобавок ко всему нервничаю. Встала не идеально, но сойдет. Рядом раскорячился чей-то «рендж ровер». Моя старенькая ласточка выглядит рядом с ним просто убого.
Барабаню пальцами по рулю, подхватываю с соседнего сиденья свой рюкзак и, несколько раз глубоко вздохнув, выбираюсь наружу. На крыльце университета меня ждёт Катя, кутаясь в длинный бежевый кардиган. По утрам и вечерам на улице становится ощутимо прохладнее, зато днём всё ещё можно ходить в футболках.
– Спасибо за конспекты, – говорю старосте и протягиваю стаканчик с ароматным капучино.
– Вау! Спасибо! – С благодарностью принимает его и греет покрасневшие пальцы о тёплый стакан.
– Давно ждёшь? – Спрашивая, толкаю дверь центрального корпуса внутрь.
Сегодня у нас четыре пары и будут проходить первые семинары, а это значит – мы застряли в универе почти до вечера. Хорошо, что сегодня на работу ехать не нужно. По понедельникам в клубе выходной. Хотя я бы уже немного поработала, потому что мои денежные запасы тают на глазах.
– Я сегодня вышла пораньше, – говорит Катя.
Судя по её красным от холода пальцам, она вышла даже слишком рано. Хмурюсь и хочу спросить у неё, почему не дождалась меня около гардероба, а стояла и мерзла на улице, как вижу знакомую фигуру Мишани.
– Блин!
Где Миша, там недалеко и Волков. Они как сладкая парочка «Твикс»: ходят исключительно правый с левым. Пока я была на больничном, Катя скидывала мне сканы своих конспектов, а Надя – ссылки на университетские сплетни, где персона Волкова мелькает постоянно.
Мы создали общий чат в социальных сетях и мессенджерах, чтобы всегда быть на связи. Подруг, кроме Виты, у меня нет, а эти девчонки неожиданно оказались интересными и приятными в общении. Правда, они пока не знают, что я мать-одиночка. Некоторых девушек моего возраста пугает наличие детей. Чего уж говорить о парнях?
– Ты чего? – удивляется Катя, когда я останавливаюсь рядом с колонной.
– Знакомого увидела. Надю будем ждать? – спрашиваю, стягивая с плеч тонкую кожаную куртку.
– Да, она пишет, что уже подъезжает, – заглядывая в свой мобильник, отвечает Катя.
Киваю ей и иду в гардероб сдавать верхнюю одежду. Забрав номерок, поворачиваюсь к главным дверям как раз в тот момент, когда в них заходит Никита. Предварительно пропустив перед собой Надю и её сестру Милу. Две девушки расходятся в разные стороны, не сказав друг другу ни слова. На лице Нади написано колоссальное облегчение, и, завидев Катю, она приветливо улыбается.
Пячусь назад, стараясь слиться с толпой, пока Волков меня
