По правде говоря (СИ) - Риз Екатерина

А потом, помнится, появился его отец, ещё довольно молодой десять лет назад, и достаточно рассерженный, и с фабрики нас выпроводили. Я помню Романа Веклера, как он шёл бок о бок с младшим сыном, позади нас с Ксюшей, и отчитывал того за беспечность.

- Здесь люди работают, здесь станки для распилки, а ты девчонок сюда водишь? А если они руки куда-нибудь не туда сунут? Ты, вообще, соображаешь?

Вот такие у меня были воспоминания об этом месте. Кстати, внешне старое здание мебельной фабрики совсем не изменилось. Такое же обветшалое и будто бы заброшенное. Кустарники на территории ещё больше разрослись, это точно. И асфальт под ногами весь выщербленный. Правда, на въезде будка охраны, и ворота новенькие, огромные и глухие. Я подошла к охране, представилась, и меня тут же пропустили на территорию. Я снова оказалась на старом асфальте с выбоинами, только по другую сторону от железных ворот.

- Вам нужно обойти это здание, - подсказал мне охранник в возрасте и черной форме. – С торца есть дверь, через неё попадёте в офис.

Охранника я поблагодарила, а про себя подивилась: тут ещё и офис есть!

Пока я шла по направлению к красному, кирпичному зданию, под крышей которого с фасада белыми кирпичами был выложен год постройки: 1963, мимо меня проехал новенький погрузчик с какими-то коробками. Я проводила его любопытным взглядом. По всей видимости, не смотря на внешнюю заброшенность и неблагоустроенность, фабрика функционирует.

Внутри офисное здание также отчаянно требовало ремонта. Узкие темные коридоры, потёртый линолеум на полу с устаревшим рисунком, покрашенные голубой краской стены и старые двери кабинетов. Судя по тишине, почти все они были пусты. Только самая последняя дверь длинного коридора была распахнута настежь, к ней я и направилась. Линолеум скрадывал стук моих каблуков, поэтому я приблизилась практически бесшумно. Подошла и осторожно заглянула. Помещение было достаточно просторным, но загромождённым старой мебелью. Шкафами с бумагами, массивными письменными столами, заставлено старыми стульями. А с потолка свисали две люстры со стеклянными, пыльными плафонами. А ещё, что бросилось в глаза, так это несколько горшков с засохшими цветами на деревянном подоконнике. Мне хватило одной секунды, чтобы всё это увидеть, оценить и прийти к неутешительному выводу окончательной запущенности. Одна секунда, а затем я остановила свой взгляд на мужчине, что сидел за письменным столом, спиной к окну, глядя в экран навороченного ноутбука. Компьютер казался чем-то немыслимым в той устаревшей обстановке, что окружала его и его хозяина. Я остановилась в дверях кабинета и наблюдала. Точнее, попросту разглядывала человека за столом. Мужчина сидел, опустив голову, выглядел занятым и задумчивым, а ещё недовольным. Тёмные волосы растрепались, видимо, он не раз запускал в них свои пальцы, широкий лоб прорезала морщила, а глаза устремлены на монитор. Щёки поросли тенью щетины, а пухлые, выразительные губы как раз и кривились недовольно. Большая рука с длинными, аристократическими пальцами, накрывала компьютерную мышь. А потом мужчина вдруг откинулся на стуле назад, и я почему-то подумала о том, что он привык совершать это действие, откидываясь на спинке компьютерного кресла или отъезжая на нём от стола. А сегодня у него не было такой возможности, потому что вместо кресла под ним был обычный, старый стул с фанерной спинкой. И почувствовав неудобство, он, кажется, в первый момент удивился, поёрзал в недоумении, поднял глаза от экрана, и вот тут увидел меня.

Мы замерли, разглядывая друг друга. Я встретила взгляд ярких, голубых глаз, стерпела, пока меня визуально изучали, а я уже не сомневалась в том, что передо мной старший брат Григория Веклера. Андрей. Не знаю, каким именно я его себе представляла, и представляла ли вообще, но я помню, что мне рассказывала о нём Ксения. Всегда говорила, что Андрей невыносимо высокомерен, и с ней всегда разговаривает с оттенком небрежности, не воспринимает её всерьёз. Хотя, как она добавляла, он и Григория всерьёз не воспринимал. Разница в возрасте между братьями была, что и у нас с Ксюшей, примерно четыре года, а вот по отношению к жизни, между братьями Веклер зияла пропасть. По крайней мере, так было десять лет назад. Кто знает, что могло измениться за десять лет. Гришка мог повзрослеть, стать серьёзным человеком…

- Вы кто? – поинтересовался хозяин кабинета, и я от его голоса вдруг занервничала. Низкий, глубокий. А ещё осторожный. Он разглядывал меня, в конце концов, остановив взгляд на моём лице.

- Вика, - ответила я, не успев как следует обдумать свой ответ.

- Вика? – переспросил он.

Я вдруг поняла, что продолжаю с каким-то ненормальным вниманием таращиться на него. Заставила себя сделать вдох, даже кашлянула от нервозности, и, наконец, сделала шаг вперёд, входя в кабинет. Решила пояснить:

- Виктория Захарова. Мне назначена встреча… по поводу аудиторской проверки.

Лицо мужчины в один момент разгладилось, он даже со стула поднялся мне навстречу, и я поняла, что он высокий. Выше меня почти на голову. Поэтому лучше держаться от него на приличном расстоянии, чтобы иметь возможность смотреть ему в лицо, не закидывая голову назад, как собачка.

- Ах да, аудит… Я совсем про вас забыл. – Он обошёл стол, шагнул ко мне и протянул руку. – Андрей Веклер, очень приятно.

Я дольше, чем положено, смотрела на его протянутую руку. Наверное, это должно было показаться странным. Затем поспешила протянуть ему свою в ответ. Это было странно –чувствовать мужское рукопожатие. Достаточно сильное, уверенное. Мою руку даже встряхнули, а я прислушивалась к себе, всеми силами стараясь понять, что чувствую.

- И мне… приятно, - проговорила я.

А Андрей указал рукой на один из стульев.

- Садитесь. Вика, правильно?

Я кивнула. И вдруг поняла, что он вглядывается в моё лицо, даже с прищуром. И у меня вдруг взволнованно ухнуло сердце. Подумалось, что вот сейчас он вспомнит, заметит сходство, поинтересуется, зачем я, на самом деле, пришла…

- Вика, а сколько вам лет? – задал Веклер вопрос.

Я моргнула в растерянности.

- Двадцать семь.

Он негромко хмыкнул.

- Правда? Я бы больше восемнадцати не дал.

Я смотрела на него без тени улыбки. Так и не поняла, что это было – комплимент или попытка уличить меня во лжи?

- Аркадий Михайлович мне вас нахваливал, говорил, что вы отличный специалист.

Я осторожно пожала плечами. В конце концов, повода понравиться ему, у меня не было. Я пришла сюда не столько за работой, сколько за тем, чтобы просто с ним встретиться… что-то понять для себя. Хотя, что можно понять, находясь рядом с человеком, которого никогда прежде не встречала?

- Аркадий Михайлович видел меня единственный раз в жизни, - сказала я.

Андрей, кажется, моему ответу всерьёз удивился, потому что в глазах промелькнуло откровенное веселье, а сам он хмыкнул.

- А вы, как посмотрю, честная и серьёзная девушка.

- Я говорю, как есть.

- Это хорошо.

Он снова поднялся, отошёл к окну, по пути глянул на экран ноутбука и снова повернулся ко мне. А я почему-то смотрела на рисунок на его футболке. Нечто яркое, странное, даже немного устрашающее. Разве владельцы мебельных производств такое носят? А Андрей Веклер носил, вкупе с простецкими джинсами. Вряд ли они, конечно, простецкие, наверняка стоят, как половина моей зарплаты, но выглядел человек, собирающийся предложить мне работу, весьма демократично. Как бы сказала Жанка: так, будто пытается уйти от налогов.

- Вы что-нибудь знаете о нашей фабрике?

Слишком много, хотелось сказать мне. Предпочла бы ничего не знать.

- Я всю жизнь прожила в этом городе, Андрей Романович, я прекрасно помню, как о вашей мебели в городе заговорили. Помню магазины, мебель вашего производства в домах знакомых, и как вы переехали вместе с производством в Подмосковье.

Андрей внимательно выслушал.

- Хорошо, - сказал он, когда я замолчала. И вдруг спросил: - А откуда вы знаете, что я Романович?