Я тебя заколебаю! (СИ) - Созонова Юлия Валерьевна

И нет, я не злая. Я просто не выспавшаяся, потому что одна соседская сволочь ночь на пролёт слушала что-то из репертуара славной группы «Ленинград». И пусть я ничего не имею против обсценной лексики, но…

Но блин, не до трёх утра же!

- Козёл, - буркнула, жуя многострадальную булку. Пролетевший над столом бумажный самолётик приземлился прямо в мой компот, понизив и без того не весёлый рейтинг этого дня на пару пунктов.

Выудив несчастное оригами из своего напитка, я огляделась по сторонам, без особого труда вычислив пакостника. Барсаев даже не думал скрываться, надувая пузырь из жвачки и лопая его так, что сидящие рядом первоклассники подпрыгивали от неожиданности.

- Барсаев, я знаю, о чём ты мечтаешь, - Ванька на моё воодушевлённое заявление аж жвачкой подавился. И уставился на меня широко раскрытыми глазами полными искреннего недоумения.

- Э-э-э… О чём это?

- Ка-а-ак, - поднявшись, я обогнула наш с Ленкой стол и подошла к притихшим детишкам. После чего повертела перед носом парня несчастным самолётиком и объявила во всеуслышание. – Сейчас, сразу после завтрака ты будешь учить весь наш отряд, как делать самолётики из бумаги. А потом мы устроим соревнования на лучший и самый далеко летящий самолётик. Как вам идея, а?

Идея мальчишкам понравилась. Да так, что такую нелюбимую манную кашу они смели за считанные минуты и даже соизволили построиться по двое, с ожиданием поглядывая на приунывшего Барсаева. А тот…

Вздохнув и шмыгнув носом, он забрал у меня самолётик, буркнув:

- А вот это не честно, Ксеня Игоревна!

- В любви и на войне все средства хороши, Барсаев, - я похлопала его по плечу, кивнув в сторону подпрыгивающих от нетерпения детей. – Давай, я в тебя верю. Ты ж местных хулиганов в кулаке держишь, чего тебе какая-то начальная школа?

- Наивная вы, Ксеня Игоревна, - снова вздохнул Ванька. Но послушно поднялся и пошлёпал следом за отрядом. Проворчав себе под нос. – Старшим хоть врезать можно, чтоб лишнего не позволяли, а эти… Тьфу! Плюнешь, пополам сломаются! Эй, шпана, чё за дела? А ну, прекращайте бардак!...

Проводив отряд во главе с главным хулиганом и двоечником всея школы взглядом, я плюхнулась обратно за свой стол. И ущипнула подругу за бок, выводя её из мечтательного транса обратно в суровую реальность.

- Ай! Шолохова! Ты чего творишь?!

- Не даю тебе помереть с голоду, - я честно старалась не ржать, но, не удержавшись, хихикнула. – Колись, Строкова. Кто оказался так хорош, чтоб вывести тебя в астрал одним своим упоминанием, а?

- Вот я всё понять не могу… - вздохнув, задумчиво протянула Ленка, кроша кусок хлеба в свою полупустую тарелку. – Как, ну вот как ты литературу-то преподаёшь? В тебе же ни на грош ни романтики, ни склонности к рефлексии, ни… Ни умения мечтать, вот!

- Сразу видно, что гуманитарий в тебе задавлен на корню бездушным, циничным технарём, - стащив у неё ещё один кусочек сыра, я пожала плечами. – К твоему сведению, солнце моё, русская классическая литература лишена такого понятия, как «розовые очки». И вообще полна страданий, душевных мук и переживаний героев… Не имеющих ничего общего с так любимыми тобой мелодрамами. Ну, так что вчера произошло-то?

Ленка только пренебрежительно дёрнула плечом, благополучно пропустив мимо ушей все мои аргументы. И, подперев щёку кулаком, томно вздохнула:

- Ой, Ксю… Ты не представляешь! Я вчера в «Хмельной Музе» выступала. И… - тут Строкова всплеснула руками, чуть не расплескав по столу остатки компота. - Боже, я наконец-то встретила его!

- Э-э-э… - взяв в руки (на всякий случай!) свой стакан, я озадаченно нахмурилась, пытаясь из такого ну очень расплывчатого описания понять причину такого невероятного восхищения. Не смогла. И, не выдержав, осторожно уточнила:

- Профессора Лобачевского, что ли? Или к вам на ваш творческий слёт случайно заглянул Исаак Ньютон? Или…

- Шолохова, ты же в курсе, что названные тобой мужчины не дожили до наших дней? – меня смерили возмущённым взглядом и фыркнули, сдув с носа прядь волос.

- Ну, мало ли однофамильцев в нашем мире, - или чокнутых, но это я уточнять, благоразумно не стала. – И так? Где грязные и вредны подробности о мужчине твоей мечты?

Вообще-то, я Строкову люблю. Ну по-своему, конечно. И в чёткой, ограниченной рабочим пространством и редкими совместными выгулами по городу, дозировке, но всё же. Вот только глядя на мечтательную улыбку на её лице, на затуманенные свежей влюблённостью глаза, я почему-то испытала острую необходимость вернуться к исполнению своих обязанностей.

В смысле, пойти и посмотреть чему там Барсаев мелюзгу учит. А то зная Ваньку, оригами из бумаги может оказаться очень… Не банальным, ага.

Правда, побег не удался с самого начала. Только я хотела встать, как Ленка набрала в грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:

- Ксюша, ты не представляешь!...

- Да, я уже поняла, что у меня вялая фантазия, - усевшись обратно, я вздохнула и приготовилась внимать.

- Он высокий, сложен как лучшие боги Олимпа…

- Кто-то походу перечитал про греческих миллиардеров и их невест. Не спорю, феномен Золушки распространён в нашем кинематографе, но не настолько же…

Мою язвительную реплику возмутительным образом проигнорировали. Глянули снисходительно, мол, ох уж эти циничные, лишённые романтической составляющие учителя русского и литературы и томно вздохнули. Опять!

- Ох, у него та-а-акое чувство юмора… Нам аплодировал весь зал!

- «Камеди Клаб» или «Кривое зеркало»? – в ответ на вопросительный взгляд Ленки, я пояснила. – Ну, цитаты он откуда тырил-то?

- Да тьфу на тебя, - Строкова даже отсела от меня, обиженно надувшись ис крестив руки на груди. – И вообще! У него такое смешное, необычное имя и он ни капли его не стесняется!

И прежде, чем я успела вставить очередную свою язвительную ремарку, это чудо заявила, смерив меня победным взглядом:

- Представляешь, у них в семье принято было детей необычными именами называть! Изабелла, Димитрий и… Вениамин! Представляешь?! Вениамин! Боже, это так… Мило!

Наверное, не стоило так резко ставить свою челюсть на место. Тогда, возможно, я не прикусила бы язык и даже успела задать так волновавший меня вопрос: каковы шансы встретить в одном районе двух Вениаминов, да ещё с сомнительным чувством юмора и атлетическим (ладно-ладно, сосед, это я не могу игнорировать!) телосложением.

Впрочем, задать этот вопрос я могла и попозже. Как только в голове перестанут бегать туда-сюда мысли совершенно нецензурного содержания. А пока я честно пыталась не начать материться вслух, а Ленка продолжала петь дифирамбы новому знакомому, в столовую влетел взъерошенный трудовик.

Окинув полупустой обеденный зал взволнованным взглядом, Трубин чуть не подпрыгнул от радости, заметив нас с Ленкой. И гаркнул на всё помещение:

- Шолохова, тебя директор вызывает.

- Горит что ли где-то? – недовольно дёрнула плечом Строкова, смерив Дениса показательно равнодушным взглядом.

И всё равно не удержалась, состроив ему глазки. Вызвав у меня стойкое желание огреть подругу чем-нибудь тяжёлым по голове. Увы, даже при наличии такого тяжкого недуга как профессия «учитель» в анамнезе не спасает этого самого учителя от жажды любви, внимания и романтики.

Даже если это суровый математик, со склонностью к не менее суровому бардскому искусству, ага. А тут мало того, что почти ровесник, так еще свободный и обаятельный. Кто б удержался-то?

- Ксюш, давай, пошли быстрее, - Денис вопрос Ленки проигнорировал. Схватил меня за руку и потянул за собой. – Там какой-то скандал в приёмной, весь первый этаж гудит. Идём!

- Да иду я, иду… - обернувшись через плечо, я бросила заметно погрустневшей Строковой. – Лен, присмотри за мелкими. Мало ли, что они там во главе с Барсаевым устроят!

 Строкова возвела глаза к потолку, но рукой махнула, мол, не беспокойся, присмотрю. И зная её, я немного (самую малость!) сочувствовала бедному Ваньке. Всё-таки со Строковой станется припрячь пацана к чему-нибудь ещё. Он и глазом моргнуть не успеет, как будет не только оригами складывать, но и петь, и стихи рассказывать, и…