Любовь длинною в жизнь (ЛП) - Харт Калли

— Он ненавидел всех, — говорю я безэмоционально. — Просто никогда не хотел, чтобы это знали люди. Он определенно пытался скрыть свое презрение.

Эзра смотрит на меня тем самым взглядом, который подразумевает под собой, что он пытается выяснить, веду ли я себя грубо. Имею ли я в виду, что мой отец ненавидел его. Отец никогда не говорил ничего такого, но судя по его отвратительному отношению, каждый раз, когда приходил этот мужчина, я могу поклясться, что именно так все и было.

Эзра моргает и затем отводит взгляд в сторону.

— Хорошо. Ну что ж, мне кажется, у вас много каких еще мыслей в голове в данный момент, мисс Тейлор. Вам предстоит сделать огромное количество работы в честь поминок своего отца. Как насчет того, чтобы встреча прошла коротко и ясно.

— Это было бы идеально.

Открывая верхний шкафчик своего стола, Эзра достает небольшую стопку бумаг, собирая их вместе, прежде чем положить на потертый деревянный стол перед ним. Постукивая подушечкой пальца по верхнему документу, он прочищает горло и смотрит на меня, хмурясь.

— Первая вещь, которую вам следует знать, мисс Тейлор, что отец оставил приличную сумму на ваше имя. Более ста пятидесяти тысяч долларов. Полаю, что вы захотите продать дом, что он завещал на ваше имя, тогда у вас получится примерно пятьсот тысяч.

Я думаю о том, что позже, когда вернусь в отель и заберусь в ванную, как будет приятно ощутить онемение во всем теле от ледяных объятий воды.

— Мне нет дела до денег. Я не желаю их.

Эзра замолкает, обдумывая информацию. Он просматривает темный текст, напечатанный на одном из его документов, и, судя по всему, ищет что-то.

— Ах, да. Я знал, что видел инструкцию к подобной реакции. Просто думал, что это не будет такой проблемой, поэтому толком не прочитал. В завещании говорится, чтобы получить вещи вашей матери, вы обязаны принять все, что оставляет вам ваш отец, сюда входят деньги и имущество.

— Это не имеет совершенно никакого смысла. Он упаковал все вещи моей матери и оставил их гнить на чердаке. Ему было плевать на то, хочу ли я оставить их себе. — Даже несмотря на то, что я абсолютно уверена в своих словах, понимаю, что это не правда. Отец знал, что вещи матери — это единственное, что будет интересовать меня после того, как он умрет. Прекрасно понимал, что это последний способ контролировать меня. — А что будет, если я откажусь принимать наследство? Что случится с мамиными вещами?

Эзра хмурится, смотря на документ.

— Твой отец оставил особые указания, которые включают в себя необходимость сожжения чердака.

Злобный ублюдок. Я ощущаю, как кровь яростным потоком устремляется по телу, заставляя руки и ноги покалывать от раздражения.

— Отлично. Я все принимаю, тогда получу вещи матери? Все?

— Да, все. Так же твой отец оставил сумму в количестве десяти тысяч долларов на поминальную службу и оплату похорон. Он обратился с просьбой, чтобы его поминальная служба была проведена в Католической церкви Святого Реджиса Глендейла и Крэнфорта, а также там будет проведена всенощная месса (прим. пер.: всенощная месса — церковная служба, совершаемая над телом умершего, а также в годовщину его смерти или рождения).

— Он же не может сделать этого. Он же не может просто взять и потребовать всенощную мессу в его память! Или может?

— Священник, который в тот момент находился на месте в церкви Святого Реджиса, подписал разрешение, которое указал в завещании ваш отец. Если у тебя есть какие-то вопросы, то тебе нужно посетить церковь и обсудить с ним все. Я не очень хорошо разбираюсь в том, что можно и нельзя делать в католической церкви. В иудаизме мы соблюдаем период Шивы на протяжении семи дней по любимым, поэтому одна всенощная месса не кажется мне чем-то чрезмерным, если тебе интересно мое мнение (прим. пер.: период Шивы — это время, выделенное для горя. В этот период человек переходит от состояния самого сильного горя, к новому, в котором он уже психологически готов говорить о своей потере и принимать соболезнования от друзей и соседей).

— Католичкой была моя мать. Мой отец никогда не ходил в церковь, когда я была ребенком, мама всегда брала меня, а он сидел дома и напивался.

Было абсолютно ясно по тому, как дернулись плечи Эзры к его ушам, что от обсуждения этой темы — темы того, что мой отец полный мудак — ему было совершенно не комфортно. Но знаете что, пошел он на хрен. Потому как это также некомфортно и для меня. И если мне придется сидеть и терпеть все это дерьмо, чтобы притворяться, что мне есть дело до этого всего, и что я горюю, то тогда Эзре придется иметь дело с моей враждебностью.

— Вообще-то, твой отец стал постоянным членом католического сообщества здесь, в Порт-Рояле, Корали. Он был постоянным прихожанином, вот уже, так сколько... Примерно семь лет! Ого. Невероятно, как быстро летит время для тебя, когда ты не обращаешь на это внимание.

Я нахожу эту информацию шокирующей. Учитывая, что мой отец всегда срывался на матери, когда она брала меня с собой в церковь, я всегда думала, что он относится к людям, которые не придают значения вере. А оказывается, что он был постоянным прихожанином? Занятно.

— А есть что-то, что останавливает меня от того, чтобы провести кремацию и не проводить никакую церемонию? — спрашиваю я. Я бы больше предпочла сжечь старика и запихнуть его в дешевый пластиковый контейнер, чтобы могла забрать его прах с собой домой и высыпать в туалет, но Эзра сразу же качает головой.

— Я сожалею, но это совершенно не возможно. Твой отец четко обозначил свою волю, каждый ее аспект. Он пожертвовал огромное количество денег церкви Святого Реджиса, поэтому администрация церкви прекрасно оповещена о его желании. Тебя ожидают правовые последствия, если ты, будучи его официальным душеприказчиком, не исполнишь его последнюю волю.

Фактически, он говорит мне, если я хочу получить вещи своей матери, то мне следует смириться и вести себя прилично. Посетить службу по Малкольму в церкви, предоставить ему достойное погребение, а так же принять его деньги. Даже думать о том, чтобы сделать хоть что-то из этого, заставляет желчь подняться вверх по горлу, но я и так провела слишком много времени без какой-либо связи с моей матерью. И, вероятно, сделаю все, что угодно, чтобы только получить ее вещи обратно.

— Хорошо, так уж и быть. Что теперь? Мне нужно подписать что-то, или пойти и зарегистрировать? Я просто хочу разобраться с этим. Покончить, как можно скорее, если можно так выразиться.

— Да, да. Уверен, что тебе, вероятно, нужно возвращаться в свою жизнь. И ответ на твой вопрос: нет, тебе не нужно больше ничего делать. Естественно, кроме того, как организовать службу и вступить в права наследования над счетами, что завещал отец, все остальное сделаю я и соответствующие власти. Кстати, если тебе необходим доступ к деньгам своего отца, то тебе нужно поспешить, а то...

— Мне не нужно. Спасибо, Эзра. Я дам тебе знать касательно службы. — Я поднимаюсь на ноги, оправляю свою юбку-карандаш и пожимаю ладонь Эзры. Делаю то, что он и ожидает от меня.

— Я знаю, что твой отец был излишне строг к тебе, когда ты была ребенком, — говорит он мягко. — Но мне так хотелось, чтобы хоть раз после твоего исчезновения, ты приехала навестить его, Корали. Что-то произошло с ним. Он стал мягче, за неимением лучшего слова, когда он постарел. Отец-одиночка пытался вырастить маленькую девочку и сделать из нее достойную молодую женщину. Это не просто. Я уверен, что если бы ты провела с ним некоторое время, как взрослый че...

— Прощай, Эзра. Спасибо тебе за потраченное время. — Уверена, что если бы я провела свое время с отцом, когда уже стала взрослой, то убила бы его своими руками. Беру свою сумочку и документы, которые мне передает Эзра, и затем торопливо выхожу из его офиса, так быстро, как только это возможно в чрезмерно обтягивающей юбке. Я не привыкла носить туфли на высоком каблуке. Будучи художником, редко встречаюсь с заказчиками. Я стою перед полотном весь день в моей галерее, едва ли разговаривая хоть с кем-то. Я ношу джинсы и потертые футболки, и это в лучшем случае. Очень часто просто остаюсь в моей пижаме, поэтому все эти переодевания, все это притворство отвратительны для меня, как и близость дома, в котором я выросла.