Пленница Вепря (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
— Конечно, — кивает она. Ветер треплет волосы. И Майя, высвободившись из моих объятий, накидывает на голову капюшон. В красном пуховике и с веником в руках, она похожа на школьницу.
— Пойдем, — я снова пытаюсь обнять ее и увести в майбах. Но, прежде чем мне это удается, Майя коротким броском кидает букет в реку. Вода цвета асфальта тотчас же уносит дизайнерскую композицию из роз и метелок. Совершенно не ожидая такой выходки, я слежу как зачарованный, за букетом скользящим по волнам. Он отплывает на несколько метров, а потом пропадает из виду.
— Можем идти? — как ни в чем не бывало осведомляется моя женушка.
— Что это было? — рычу я негромко и призываю на помощь всю свою выдержку, чтобы не схватить нахалку за шиворот и не отволочь в машину. Нельзя, нельзя. Это же теперь моя любимая жена. — Я же просил без фортелей… — хрипло бросаю я.
— А он мне не понравился, — улыбается она и, с вызовом глядя на меня, добавляет: — Если бы у нас все было по-настоящему, я бы так не поступила. Ты же не обиделся, Родичка?
7.
Сначала я слышу резкий и неприятный хлопок, а следом наступает зловещая тишина, длящаяся вечность. Будто весь мир остановился или случился апокалипсис. Чувствую, как на меня наваливается тяжелая туша. Вепрь, мать его… Но на самом деле проходит несколько секунд, прежде чем начинается паника. Орут дети, женщины. Где-то уже завывают, приближаясь, полицейские сирены.
К месту взрыва со всех сторон спешат зеваки, но охрана Веприцкого, тут же окружившая нас, никому не дает подойти поближе. Встали мальчики на изготовку. А раньше что-то не чесались… Даже с бутербродом в зубах из майбаха прибежал Люк. Личный телохранитель Вепря.
— Слезь с меня, — шепчу сквозь подступившие слезы, со всей силы отталкивая Родиона, и добавляю со злостью: — Ты от меня решил сразу избавиться?
Уж кого-кого, а моего нового мужа дважды просить не надо. Одним рывком он подскакивает и за руку тянет меня за собой. Наверняка мы представляем сейчас ужасное и жалкое зрелище.
— Ты считаешь, что это я подсунул тебе в букет взрывчатку? — криво усмехается он. — И зная, что она вот-вот взорвется, стоял рядом? Я, по-твоему, кто? Идиот или великомученик? Прости, милая, — рычит он, таща меня словно на буксире к своей машине, — но если я захочу кого-нибудь грохнуть, то подведу это под несчастный случай и обойдусь без фейерверков.
Я молчу, понимая, что спорить бесполезно. Вижу перекошенное от страха и одновременно растерянное лицо толстого здоровяка, еще с час назад радовавшегося за нас в ЗАГСе.
— Вепрь, — мычит он, покаянно наклонив бычью башку. — Я не додумался букет проверить. В руках его держал, а внутрь не заглянул.
— Садись уже в машину, — яростно рыкает Веприцкий. — И вызывай сразу Олежку. Я сейчас с вас шкуру спускать буду.
— Как… — лопочет шкафообразный Люк.
— Медленно и печально, — тут же сообщает Родион. — Да прекрати ты трястись, Петя, — бросает раздраженно. — У тебя лично много раз была возможность меня грохнуть, и никто бы носа не подточил. Нужно провести расследование, кому я мог помешать…
— Майе Владимировне, — бормочет Люк. — Ты подписал с ней брачный контракт, шеф, — нагло заявляет телохранитель Веприцкого. — Кроме нее никому не выгодно. А тут еще и цветы…
— И как же я, по-вашему, подсунула взрывчатку в букет? — ошарашенно лепечу я. — Когда ехала в ЗАГС или во время церемонии?
— Вам-то самой зачем? — гадко усмехается сволочной Люк. — Кто-то из ваших сообщников. Ну и сами цветы говорят за себя…
— Бред, — возмущенно вскрикиваю я и негодующе смотрю на безучастное лицо Веприцкого. Оно сейчас будто высеченное из камня. Ну или из дерева.
— Майя выбросила букет и тем самым спасла нас, — тихо и совершенно спокойно говорит он. — Твоя версия вообще не сходится. Моя жена, — он делает ударение на втором слове, — все время была рядом со мной. Выясни, где Артем покупал цветы и все его связи. Мне нужна полная информация по цветочной лавке. Кто хозяин, кто его бабушка, кто поставщик и любовница. Всю подноготную. Прямо сейчас. Звони Олегу немедленно. Потом будем рассуждать, — сквозь зубы бросает он, и каждое слово больше походит на плевок.
— Она могла передумать, — глядя на меня в упор, заявляет Люк. — Или испугаться последствий. Может, оставила б тебе свои цветочки, а сама бы отправилась в сортир…
— И давно я бабам цветочки держу, пока они нужду справляют? — негодующе хмыкает Вепрь. — Хватит теории, Люк, — приказывает он. — Звони Олегу. Я сказал.
Преданный оруженосец Вепря замолкает и напряженно сопит, потом яростно тыкает в трубку толстым пальцем и слово в слово пересказывает поручения Вепря. Не в силах слушать личного суфлера Родиона Веприцкого, я отворачиваюсь к окну. Невидящим взглядом смотрю на проносящиеся мимо улицы и внезапно понимаю, что мы направляемся совершенно в другую сторону от дома.
— Куда мы едем? — охаю я.
— В «Пантеру», — хрипло бросает Веприцкий. — Нужно по горячим следам разобраться в этой истории. И если ты причастна, Майя, то лучше сознаться. Когда я выясню все подробности, ты очень пожалеешь, что выкинула букет, а не отправилась к праотцам вместе со мной.
— Ты… ты… ты, — вскрикиваю я. — Не вали с больной головы! Это ты и твои люди подстроили, чтобы избавиться от меня. Ты же выигрываешь от моей гибели, Родион! Как ни крути, ты в шоколаде! — ору я. — Всем остальным покажешь, как расправляешься с врагами, — я хочу добавить еще пару слов про сделку, но Веприцкий молниеносно притягивает меня к себе и шипит: «Заткнись!» А потом впивается в губы злым и ненавидящим поцелуем.
— Ты, надеюсь, про основной инстинкт слышала? — рыкает он, оторвавшись от меня. — Будешь бузить, трахну прямо в машине, — рявкает Родион, все еще сминая мою шею в своих лапищах. — И даже на них не посмотрю, — кивает на водителя и сидящего напротив нас Люка. Довольно наблюдает, как я дергаюсь в его стальных руках, и замечает тихо: — Перестань рыпаться, Майя.
Я отворачиваюсь к окну и чувствую, как захват немного ослабевает. Наверняка завтра останутся на шее синяки, но это меньшее, о чем сейчас следовало бы подумать.
— Теперь ты двадцать четыре часа будешь находиться под наблюдением, — криво усмехается Веприцкий, и я в который раз поражаюсь изощренному уму этого человека и его выдержке.
— Это еще зачем? — я стараюсь подавить ярость и гнев. — За каким… собственно?
— На тебя покушались, милая. Или это ты хотела от меня избавиться. Я пока не знаю, — заявляет он, и я, мельком глянув на суровое лицо, внезапно замечаю, как ходят желваки.
«Значит, ты не такой уж спокойный, Родиоша, — мысленно хмыкаю я и удивляюсь собственной выдержке. — Ни слез, ни истерик. Тебя чуть не убили, Майя! Пореви хоть для приличия, что ли, — усмехаюсь я и одергиваю саму себя. — Сейчас не время для слез. Где бы ты теперь была, если бы не поддалась секундному порыву. Твои ошметки соскребали бы с асфальта, а потом бы генетики разбирались, какие именно останки положить в твой деревянный ящик, а какие в Родиошин. Кому я могла помешать?» — я пытаюсь прикинуть масштаб чуть было не разыгравшейся трагедии. И внезапно осознав совершенно банальную вещь, начинаю смеяться.
— Что тебя так развеселило, милая? — смотрит на меня как на сумасшедшую Вепрь. — Поделись с нами. Мы тоже посмеемся…
— Я подумала, — заливаюсь я нервным смехом. — Если бы я не выкинула букет, то была бы отличная эпитафия. «Они жили счастливо и умерли в один день».
— Очень смешно, — криво усмехается Веприцкий. — Ты прям Петросян в юбке. Только скажи, в каком месте смеяться, и я тоже повеселюсь, — бурчит он, еле сдерживаясь от ярости. — Отнесу твой смех на нервяки. Истерика, твою мать, — хмыкает он.
— Обычный черный юмор, — пожимаю плечом я. — Ты просто не врубаешься, — добавляю громко. — Не каждому дано…
— Ну конечно, — сипло бросает он и сжимает мне руку. Не больно, но неприятно. Кажется, этот человек прекрасно осознает свою физическую силу и может точно рассчитать захват или удар.
