Наталья Троицкая - Обнаров
Начальник резко развернулся на каблуках, подскочил к Задорожной
– Что-о?! К черту! К дьяволу! Воспитательницей в детский сад! Убирайтесь!
– Есть!
В дверях она столкнулась с генеральным конструктором Суриным, поспешно посторонилась, пропуская его в кабинет начальника центра.
– Вы куда, Полина Леонтьевна?
Полина козырнула.
– В детский сад, Антон Давыдович.
– У вас же, по-моему, нет детей.
– Воспитательницей, Антон Давыдович. Разрешите идти?
Сурин растерянно посмотрел на Шнурова. Тот нервно махнул рукой.– Идите, раз такое дело. Но завтра в девять жду вас, Полина Леонтьевна, у себя. К нам из следственного комитета при генеральной прокуратуре приезжают. По поводу разбившегося под Уральском самолета нашего КБ. Погибшая машина – предшественница той, с которой вы работаете. Может понадобиться ваша консультация.
Сперва нужно было найти ключи в просторной объемистой сумке. Внутренние карманы, наружные карманы, потайные карманы… Теперь поочередно, один за другим, следовало перебирать ключи в связке, примеряя каждый то к верхнему, то к нижнему замку. Вынужденное промедление действовало на нервы.
Сильные мужские руки на плечах. Неровное дыхание. Голос с хрипотцой:
– Помочь?
Она резко обернулась.
– Леднёв! Ты напугал меня.
– Прости, Полина. Слышу, в пустую соседскую квартиру кто-то ломится. Думал…
Леднёв осекся, улыбнулся, чуть глуповато.
– Забыла, какие ключи от квартиры, какие от дачи. Давно не была. Как мама вслед за папой ушла, так и не была…
Леднев взял связку ключей из ее рук.
– Этот, желтый, от верхней личины, а маленький от… Слушай, пойдем к нам. Что тебе делать в пустой квартире? Мы с отцом как раз ужинать собирались. Полина, пойдем!
Задорожная взяла ключи из его рук.
– Извини, Игорь, я устала. Командировка к вам вымотала меня. Доброй ночи, – пожелала она, притворяя за собою дверь.
– Погоди!
Леднёв удержал дверь рукой, потом, точно приняв решение, вошел вслед за Полиной в прихожую.
– Игорь, ну что? Что тебе от меня надо?!
Он притянул ее к себе.
– Может, хватит, Полина?
– Что хватит?
– Бегать друг от друга хватит.
– Семью захотел? – она пристально посмотрела в его глаза. – А помнишь, Леднёв, как ты мне говорил: «Пока не стану полковником, дети в мои планы не входят. Тебе, милая, тоже для служебного роста дети противопоказаны. Залетишь, просто прибью!» А я любила… Я аборт сделала. Сыну сейчас уже пять лет было бы!
Она вырвалась, бросила сумку, пошла в комнату. Леднёв увязался следом.
– Молодой был. Глупый. Полина, прости!
– У меня детей больше быть не может. Это ты понимаешь?! – почти выкрикнула она. – Это расплата за мою глупость! Надо было рожать! Я-то, наслушавшись тебя, думала: «Пусть Игоречек академию закончит. Пусть по службе продвинется. Пусть репутацию наработает и на ноги встанет. Своего угла у нас с Игоречком нет. Денег нет. Я и ребенок не должны быть Игоречку обузой. Я не имею права!»
– Да ты даже не сказала мне, что беременна! – в сердцах крикнул Леднёв. – Аборт сделала и поставила перед фактом! Это был и мой ребенок! Как ты могла?! Я до сих пор тебе этого простить не могу! – Леднёв с размаха врезал кулаком в стену. – Дура!
Он прислонился лбом к дверному косяку, закрыл глаза, по лицу пробежала судорога боли.
– Полина, ну сколько же можно мучить друг друга из-за одной, пусть и страшной ошибки? Я же чувствую тебя. Любишь ведь. Любишь, глупая.
– Я?! – Задорожная удивленно вскинула брови. – Да я даже себя не люблю. Ты-то здесь причем? Всю любовь гинеколог шесть лет назад из меня вычистил.
Она осторожно, точно боясь, что он не выдержит, уйдет, подошла, взяла ладонями его лицо.
– Вспомни, как я звонила тебе. Все рассказала. Просила встретиться. А ты? Ты просто ответил: «Может, не стоит?»
Он молчал.
– Объясни мне, как же ты мог? Как ты мог? Я этого до сих пор не понимаю. Ты же называл меня родной. Ты же говорил мне, что любишь, что дороже и ближе меня у тебя никого на белом свете нет! Ты же внушил мне, что детей пока ты не хочешь. Ты же понимал, что я для тебя… Я же только из-за тебя… А ты… Ты бросил меня. Уничтожил, как ненужное воспоминание.
Он отнял от своего лица ее руки, поцеловал холодные пальцы.
– Как же я любила тебя, Игорь, – очень тихо, с сожалением сказала она. – Как же я плакала… Я месяц места себе не находила! Была точно безумная!
– Если бы я мог все исправить… – в его голосе звучали слезы.
Он притянул ее к себе, крепко обнял.
– Почти на шесть лет ты просто исчез. Ты бы не вспомнил обо мне, если бы меня не перевели к вам на месяц для контрольных испытаний правительственного заказа. А сейчас… Сейчас ты делаешь вид, что ничего не произошло. Я не могу так, Игорь. Уходи. Совсем.
– Нет. Я не повторю ошибки второй раз.
Он стал целовать ее, без разбора, без удержу. Целовал лицо, плечи, руки, шею.
– Пусти! – она с силой отпихнула его.
Он отступил.
– Ты же гордая. Ты же правильная. Ты у нас мученица, один я подлец! Счастливей-то ты от этого стала?!
Леднев пошел к выходу, у дверей остановился, обернулся. Бледная, она напряженно смотрела ему вслед.– Не могу я от тебя исцелиться! Всю жизнь ты мне разбила. Жену бросил, на баб смотреть перестал. Всех с тобой одной сравниваю. Сколько же мне еще платить за ошибку?
Катастрофу под Уральском в средствах массовой информации успели окрестить самой загадочной в истории отечественной гражданской авиации.
– Семнадцатого октября этого года совершенно исправный серийный пассажирский самолет, пилотируемый опытным экипажем, в условиях превосходной видимости производит взлет, – стоя за кафедрой конференц-зала, хорошо поставленным голосом докладывал старший следователь по особо важным делам Максим Андреевич Сырников. – На скорости примерно сто девяносто километров в час возникает некая, пока непонятная нам сила, удерживающая самолет. Он продолжает бежать по полосе, но не набирает взлетную скорость. Самолет прошел по полосе две тысячи пятьсот метров, еще по грунту около четырехсот метров, то есть три разгонные дистанции, и не взлетел. Почти втрое было превышено и время разбега. Только с расстояния в две тысячи девятьсот метров самолет набрал скорость отрыва. С момента взлета самолет пошел в набор, но вдруг, буквально через минуту, свалился на левое крыло и рухнул с двадцатиметровой высоты. Причина катастрофы пока не установлена. Вот… – следователь обвел взглядом присутствующих. – Надеемся, товарищи, на вашу помощь. Сорок два человека погибло.
