Дикарка для Хулигана - Настя Мирная
— Потому что люблю тебя. — гладит ладонями спину и голову, а потом смотрит на близнецов. — Соррян, друзья, но я люблю вашу сестру. — перебрасывает взгляд сначала на маму, а потом задерживает на папе. — Я люблю вашу дочь.
Глава 41
Если меня спросят, как быстро я поеду, если буду нужен ЕЙ, я не отвечу, потому что буду жать газ в пол.
После шести часов сна понимаю, что меня не отпускает, а только сильнее накрывает. Температура от колёс пусть и падает, но не сбивается полностью. Кашель раздирает глотку. Сопли льются ручьём. Башка трещит так, словно у меня провода под высоким напряжением в мозгу коротят. Суставы выкручивает, а всё тело ломит.
Давно я, вашу налево, такой хернёй не страдал. И главное, блядь, именно сейчас. Когда я должен быть с Дикаркой. Рассказать её семье правду, собрать её вещи и увезти к себе.
Вынуждаю себя проглотить бутер и выпить чай, пусть в глотку нихера не лезет. Только обещание, данное Диане, и заставляет давиться едой.
Набираю её номер и всеми оставшимися силами пытаюсь уговорить не приезжать. Зная её, она уже "на чемоданах сидит". Ей похрену, что я могу её заразить. Что сейчас я буду тупо валяться овощем, чтобы скорее очухаться.
Если совсем без пиздежа, то я бы хотел, чтобы она приехала. Чтобы просто была рядом. Ощущать её тепло и вдыхать пикантный аромат её волос и тела, но всё равно прошу этого не делать.
— Дианка, я не хочу, чтобы ты видела меня в таком разобранном состоянии. И так ощущаю себя соплёй, когда ты замечаешь мои слабости. Не стоит тебе смотреть, как я сморкаюсь. — выталкиваю последний аргумент.
На самом деле мне похуй, что она знает и видит мои слабости. Моя Аномальная принимает меня со всеми недостатками.
Когда говорю о переезде, где-то глубоко в душе надеюсь, что она прямо сейчас соберёт шмот и приедет. Видимо, мозги у меня всё же подгорели.
Как только прощаемся, закидываюсь новой порцией таблеток и врубаю какую-то сопливо-розовую дичь на телеке в надежде, что мои глаза и мозги этого не выдержат и отключатся.
Спустя недолгий промежуток времени звонит мобила. Не мелодия звонка, а, блядь, адская трель. Мастерское измывательство над моими воспалёнными извилинами.
Только скользнувшая мысль, что звонит Дикарка, чтобы оповестить меня, что уже на полпути ко мне, и вынуждает взять трубку. Да, блядь, я как пиздюк хочу, чтобы она приехала и пожалела.
Сука, ненавижу болеть. Откуда эта не только физическая, но и душевная слабость? Много лет сам справлялся, но, видимо, пока сознание тухнет, контроль перехватывает заражённое любовью сердце. Оно одуревшим стуком требует, чтобы я попросил её быть рядом.
Сдаться ему? Или послать на хрен и всё же подумать о том, что вместе сопли по подушкам размазывать совсем не в кайф?
Вот только когда отвечаю на звонок, оказывается, что это не Диана. Или я всё же поделился с ней бациллами, поэтому её голос сел до самых низов.
— Гора, тут писец. — раздаётся знакомый голос.
Но я, сука, не соображаю, чей именно.
— Где тут и кто ты? — хриплю и тут же закашливаюсь.
— Тимоха. А писец у нас.
Так резко подскакиваю на постели, что в глазах лопаются капилляры, а башка идёт круговыми движениями вокруг своей оси. Сдерживая стон, скриплю зубами. Опускаю веки и шиплю:
— Что случилось?
Мотор глохнет, но кровь всё равно долбит в виски.
— Даня собралась к тебе, но папа её не отпускает. Андрей сказал, что все знают того, с кем она мутит. Короче, слушай сам, только молчи.
Судя по всему, ставит на громкую связь, и я тут же слышу крик Дикарки, от которого вместе с липким потом и болезненными мурашками ползёт озноб.
— Останови меня, пап. Останови так же, как маму в ту ночь. Я всё равно уеду, нравится тебе это или нет, потому что я должна сейчас быть с ним.
— Блядь, Диана, что же творишь? Могла потерпеть немного. — выталкиваю воздух, но без слов.
Чтобы не выдавать себя, сбрасываю вызов и тут же пишу.
Гора: Я еду.
Забив уже не на вертолёты, а на космические сверхзвуковые корабли, вызываю такси и натягиваю джинсы, носки и чёрный свитшот. На нём хоть не так кровяку видно будет.
Блядь, понятия не имею, как в таком состоянии буду разруливать ситуацию, но одну её сейчас оставить не могу.
В такси, закрыв глаза, прикидываю варианты разворота событий, но нереально предугадать их все. Закидываюсь ещё горстью колёс. Главное после них не отрубиться во время разговора. Если он вообще будет. Есть нихеровый такой шанс, что меня ёбнут без слов.
Сука, да что же эта колымага так ползёт? Если Дианка дошла до того, что напомнила Диким о причине аварии, то она в отчаянии. Помню же, как рассказывала, что пусть и винила родителей, никогда вслух этого не говорила.
Маленький, обделённый любовью мальчишка, живущий где-то глубоко в душе, скачет от радости, что его кто-то любит настолько сильно, что готов на всё. Относительно трезвомыслящий двадцатилетний я попеременно то молится, чтобы Ди не зашла слишком далеко, то проклинает собственную слабость и болезнь, которая так не вовремя вылезла, то материт таксиста, чтобы ехал быстрее. Последнее уже вслух.
— Не положено. У нас штрафы. — бубнит себе под нос, стреляя в меня взглядом через зеркало заднего вида.
— Да похрену мне на твои штрафы. Сколько там поездка стоит, семьсот? Я тебе пятёру сверху накину, только, сука, езжай быстрее.
Материальная мотивация срабатывает, и спустя половину положенного на поездку времени я уже на месте. Расплатившись с таксисом, быстрым, но кривым шагом иду к воротам дома Диких. Меня то ли шатает, то ли мотыляет, то ли вообще вертит, но я сдавливаю челюсти и набираю номер Тимы.
— Я возле ворот. — информирую коротко.
— Иду.
Не успеваю даже сбитое дыхание перевести, как они распахиваются. Тимоха
