Собственность Короля - Айя Субботина
Ее глаза округляются от ужаса.
Потому что я знаю, куда бить.
Потому что для этой гламурной пизды самое страшное наказание — это вот такая жизнь. Без тачки, без бурлеска, без денег, даже без нормальной мобильной связи (я специально наводил справки, старался, чтобы у нее был пакет «все включено»). Потому что единственное, чего у нее там будет в избытке- забвение.
— И если ты, сука, — сжимаю пальцы на ее щеках, превращая эту разукрашенную физиономию в рыбку-гуппи, — выедешь за пределы дальше одного километра от своего нового места обитания — тот блядюшник примет тебя с распростертыми объятиями. Будешь грязные хуи жирным мужикам насасывать тупо за еду.
Она отчаянно трясет головой, начинает реветь.
Вообще по хуй.
Я и так, блядь, верх гуманизма.
Когда Дину, заткнувшуюся и обмякшую, парни ведут проходить паспортный контроль, я разглядываю ее спину и ловлю себя на крамольной мысли, не был ли я слишком мягким. И вовремя говорю «стоять!» своей маленькой внутренней волчьей стае, потому что эти звери давно не рвали с костей ничье мясо. Дина просто сука. Толку перед ней размахивать руками и пугать? Она и так полностью протухнет еще до того, как приземлится на своей новой «родине», потому что, наконец, поймет, что я не шутит, не преувеличивал и это никакой не урок, после которого я «милостиво» снова распахну для нее свои объятия.
Я не воюю с женщинами, даже если они творят хуйню наравне с мужиками.
А эта гламурная пизда получила свое самое страшное наказание.
Все, на хуй, из головы и из жизни, минус один из трех — день, блядь, начался неплохо!
В обед Аня присылает целую кучу видео и фоток со своего книжного мероприятия. Если честно, я не очень понимаю, что там у них за туса, но слушать за кадром ее счастливый голос — одно удовольствие. Особенно когда она, явно немного, но совершенно заслуженно задрав нос, хвастается, что все ее идеи сработали и их стенд стал чуть ли не гвоздем всего мероприятия. Меня просто адски гордость распирает за то, что вот эта маленькая амбициозная девочка — исключительно и только мое. Если бы не работа, которой так много, что хвататься приходится сразу за все — рванул бы к ней хотя бы на полчаса, тупо поцеловаться в каком-то книжном углу. Но приходится довольствоваться фантазиями на тему вечера и мысленно вычеркнуть из семи проклятущих дней «на заживление» еще один.
— Владислав Андреевич, у меня хорошие новости. — Резник приезжает около пяти и сразу идет ко мне. — Мы возбудили уголовное дело по факту мошенничества Ольги Кузнецовой. Ирина Тимуровна сейчас решает вопрос о расторжении брака. Все документы у нее, полагаю, вопрос решится… завтра.
Я знаю Резника, потому что давно веду с ним дела и его стиль ведения дел хорошо мне знаком. Он всегда очень осторожничает в прогнозах. Так что его неуверенное «завтра» — это стопроцентное завтра. Железобетонное.
Значит, мне нужно два кольца — одно сегодня и одно, красивущее, с камнем для моей Нимфетаминки, чтобы сверкал почти так же красиво, как ее глаза.
Зыркаю на часы. До шести успею закончить часть «горящего» проекта, в семь буду в ювелирке, успею до ужина.
— Заявление в суд? — уточняю на всякий случай.
— Все оформлено, судья в курсе всех обстоятельств дела, пошел нам навстречу и немного подвинул в очереди.
— Немного?
— До конца недели, — подытоживает Резник.
Само собой, ни о какой доброте душевной, а тем более «шага навстречу» речь не идет — просто мое бабло позволило пробежать бюрократическую стометровку со скоростью света. В конце концов, не медийные звезды трусы делят в публичном пространстве, а просто честный скромный архитектор собирается выебать (исключительно в рамках закона), одну жадную бывшую.
Глава пятьдесят вторая: Аня
— Анна Александровна, вы просто свалившийся мне на голову подарок судьбы! — говорит Андрей, когда мы, наконец, заканчиваем сворачивать и собирать реквизит, и официально подводим черту под этим очень интересным, но и очень изматывающим днем. — Если честно, я до последнего был немного скептически настроен, но сейчас могу только бесконечно выражать мое восхищение.
— Немного? — позволяю себе пустить в ход легкую шпильку.
Зайцев закатывает глаза и под дружное подбадривание остальной команды «Квазара» все-таки признает, что его личная ставка на мою победу была примерно один к десяти.
— Ну хотя бы не один к ста, — смеюсь, абсолютно довольная собой.
Бегу в машину, по дороге набираю Влада. На часах половина восьмого, я ужасно задержалась, хотя планировала успеть раньше него.
— Белое или красное? — спрашивает Грей. Он в своем репертуаре — как всегда с наскока, без малейшей отправной точки, откуда вообще взялся этот вопрос. Как говорится — ничего не понятно, но жутко интересно.
— Эм-м… А можно хотя бы какие-то наводящие вопросы, о чем вообще речь?
— Я захватил еду из ресторана, заехал за вином. Там вообще рыба и всякие морепродукты, но вдруг ты любишь красное вообще ко всему?
— Белое полусладкое подойдет, Грей.
— С пузырьками?
— Обязательно с пузырьками. — Запрыгиваю в машину, завожу мотор. Не хочу спрашивать, но любопытство все равно разъедает. — А мы что-то отмечаем?
— Нет, просто я решил, что раз моя маленькая деловая колбаса поднимала сегодня весь отечественный книжно-издательский рынок, то ужин на мне.
— Влад… — Я зажмуриваюсь от ощущения полной эйфории.
— Когда ты так произносишь мое имя, Золотая ленточка, те сорок восемь часов превращаются в сто сорок восемь.
Я могу только догадываться что за часы он имеет ввиду, и по привычке немного краснею.
— Влад, я тебя обожаю!
Домой еду на всех парах, насколько позволяют светофоры.
Домой.
Ловлю себя на абсолютно осознанной мысли, что этот красивущий и совершенно идеальный греевский дом стал для меня «домом» примерно в ту же минуту, когда я переступила его порог. И лучшего места, где бы я хотела провести всю свою жизнь, на этой планете больше не существует.
Потому что там все, что мне дорого — моя семья, безопасность, много воздуха, солнца и моря.
Ощущение
