Любовь до востребования (СИ) - Зика Натаэль

Дом совсем занесло, окон не видно, да и крышу наполовину засыпало. Только к входной двери и обратно ведут старые следы – Вэра приходил печь топить после снегопада.

Предвкушая, как он сейчас скинет пропотевшую одежду, наконец, разуется, затопит печь, растопит в кастрюле воды и сполоснётся над тазиком, а потом выпьет горячего чаю и ляжет спать, у Максима пришло второе дыхание.

Не задерживаясь, ледоколом он прорезал путь до крыльца, мельком удивился, почему в пробое нет палочки, дверь никак не заперта, но решил, что Вэра просто забыл. Да и палочка эта – только видимость, хлипкая защита не от человека, а от любопытных лесных обитателей, которые иногда пытаются проникнуть в дом, чуя припасы.

Волк быстро разгрузил сани, поставив их вертикально у стены. Тушу оленя через тамбур вынес на ледник, тщательно обмёл унты и одежду от снега, чтобы не тащить в дом лишнюю влагу и открыл дверь во второй тамбур.

И встал, не понимая – в доме кто-то есть? Одуряющий, восхитительный запах печёного теста. И что-то ещё... Съестное и потрясающе ароматное. Такой сытный дух! Как…

Пироги???

Но Джеки их не печёт. Это кто-то из наших, из россиян.

Сердце замерло, ноздри с силой втягивали воздух, пытаясь рассортировать доносящиеся из-за закрытой двери запахи.

Да нет, не может быть! Откуда? Бред.

Не в силах больше мучиться от неизвестности, мужчина рванул на себя плотно пригнанную дверь, и, как в омут с головой, шагнул в комнату.

В первую секунду ему показалось, что он ослеп и оглох одновременно.

Самый лучший запах на свете – запах его единственной…

Это не сон, не горячечная галлюцинация, не игра воспалённого воображения – женщина стояла возле стола и смотрела на волка.

Жадный взгляд мужчины разом охватил тонкую фигурку, руку Ольги, сжимавшую скатерть – откуда тут взялась скатерть?? – и остановился, встретившись с глазами волчицы.

Время остановилось, как и его сердце.

Радость и затаённый страх – в глазах Ольги.

Потрясение и горячая, отчаянная, на грани разрыва, надежда – в глазах Максима.

Он не дышал, не двигался, боясь, что моргнёт, и всё исчезнет, как мираж. Ольга, не выдержав напряжения, переступила и неуверенно улыбнулась.

- А я… пирог с мясом испекла.

И его отпустило.

Сердце, навёрстывая простои, рвануло вскачь, ноги подкосились, перед глазами плыло и качалось.

- Оля, - простонал мужчина и, шагнув к женщине, опустился перед ней на колени, обнял, сгрёб в охапку, прижался, сотрясаясь от спазма в горле. В силах произнести только одно слово.

- Оля… Оля…

Замер, когда почувствовал её руку на своей голове, затаил дыхание, веря и не веря. Поднял лицо и увидел, что волчица улыбается.

Иногда слова не нужны.

Достаточно только взгляда, прикосновений и бешено стучащих сердец, чтобы прошлые обиды и ошибки, остались за стенами дома.

Иногда нужно потерять, чтобы понять, что готов всё отдать, лишь бы вернуть.

- Ты знаешь, что теперь я тебя никуда не опущу?

- Только попробуй отпустить!

Ночь мягкими лапами скользила над заснеженным городом, заглядывала в окна, подмораживала свежевыпавший снег. Развеселившись, раскрасила небо Северным сиянием, любуясь, как пробегают по сугробам зелёные всполохи.

И замерла возле одинокого, засыпанного по самую крышу дома – там поселилось счастье.

Под утро, когда городок ещё спал, а дикие звери уже собирались на дневные квартиры, дверь в домике открылась, и на снег изящным прыжком перенеслась крупная белая волчица. Следом за ней через сугроб перелетел матёрый самец – толстолапый, лобастый, с широченной мощной грудью, окрасом на полтона темнее самки.

Звери замерли на мгновение, вслушиваясь в звуки и запахи утра, а потом волчица сделала свечку и полетела по сугробам. Прыжок, снег проваливается, зверь погружается по самые уши, отталкивается задними ногами, взлетает над поверхностью, оставляя на ней лёгкие прочерки от задних лап и хвоста, и снова ныряет вниз. Если смотреть издали и сверху, то цепочка ям, связанная между собой штрихами-нитями, напоминала бусы, которые кто-то бросил на снежный склон. Волк некоторое время помедлил, давая самке фору, и бросился вдогонку.

Старая, как сам мир игра, которая может продлить жизнь для одного, отнять – у другого. Или подарить её третьему.

Волчица добежала до густого леса, скрывшего зверей от чужого глаза, и повернулась, ожидая, когда её догонит самец. В отличие от более лёгкой самки, волк не прыгал, а шёл сквозь снег танком, раздвигая заносы грудью, притаптывая лапами, оставляя позади настоящую дорогу. Снег приблизился и игриво припал на передние лапы, виляя хвостом, но вместо игры Умка оскалилась и звонко клацнула зубами. Затем подскочила к волку и хватанула его за шею. Зверь зажмурился, замер, показывая, что не будет давать отпор.

Волчица обошла его кругом, глухо рыча, беря на тон выше и тут же опускаясь ниже, объясняя, почему так сердита, рассказывая, как непросто ей было, негодуя и упрекая. Волк опустил голову, покорно принимая упрёки и укусы. А самка не церемонилась – хватала от души, но не трепала, а не жалея, била открытой пастью. И в какой-то момент не рассчитала – по светлой шерсти самца побежали рубиновые капли. Волчица замерла, а потом заскулила и бросилась зализывать, но волк ударил её в бок грудью, опрокинул и, наклонив огромную голову, сам принялся вылизывать ей мордочку и уши.

Старому ворону надоело наблюдать за странным поведением хищников, он озяб, проголодался, пора было наведаться в город, проинспектировать оставленный в мешках мусор. Люди такие транжиры, и в мусоре подчас можно найти целый обед. Птица взлетела, стряхнув с ветки снег, и холодная пригоршня упала на зверей, заставив их замереть. А уже через минуту пара неслась бок о бок, как самые обычные волки. Умка сдержала обещание – намылила Снегу холку, и теперь ничто не мешало ей ответить волку взаимностью…

Самка запыхалась первой или не захотела долго ждать? После небольшой пробежки вокруг выступа волчица вырвалась вперёд, прыжками взлетела на скалу и замерла на торчащем из сугроба камне, волк принялся карабкаться к ней – так легко прыгать, как это делала самочка, у него не получалось. Умка с интересом наблюдала, как Снег преодолевает крутой склон, и когда волк поравнялся с ней, хитро фыркнула и дельфинчиком слетела вниз, на бегу не больно прихватив самца за ухо. Снег, счастливый до одури, и не подумал возмущаться. Вместо того чтобы аккуратно спускаться, он плюхнулся на брюхо, вытянул вперёд передние лапы и, оттолкнувшись от скалы, заскользил вниз, будто на санках, обогнав волчицу. Он встретил её внизу, сходу подмяв под себя. А Умка, утробно рыкнув, выгнула спину и отвела хвост, приглашая и давая разрешение. И заскулила, принимая волка – от избытка чувств и ощущений. А потом коротко взрыкнула, получив чувствительный укус, и тотчас же сама впилась в услужливо подставленную волком шею. Круг замкнулся, родилась новая семья.

Максим не отдавал себе отчёта, сколько прошло дней с момента его возвращения из тайги. Метки и завершившаяся привязка не давали им оторваться друг от друга, заставляя постоянно касаться своей пары, ласкать, любить и не выпускать из виду.

Соседи-оборотни прекрасно поняли, что произошло и, радуясь за волка, к которому вернулся вкус к жизни, предусмотрительно уединение пары не нарушали. Особенно осторожничал Вэра, обходя дом Максима по большой дуге. Ведь самец, только образовавший пару, реагирует на особей одного с ним пола резко отрицательно – сначала порвёт, потом поинтересуется – чего надо-то было?

Купаясь в счастье, волки не следили за временем, и прошла целая неделя, когда Максим частично очнулся и оторопел, рассматривая домик – надо же, а он и не заметил, насколько Оля преобразила его жилище! Уже привычным жестом, от доступности которого до сих пор замирало сердце, волк сцапал волчицу в охапку и принялся рассматривать её ладошки и пальчики. Хотя он это делал регулярно на протяжении последних дней, но вдруг что-то пропустил?