Хулиган. Его тихоня - Эла Герс
— Знаешь, мне понравилась твоя девушка. Она была добра ко мне. Если бы все было по-другому, возможно, мы могли бы стать подругами с ней.
— Вряд ли.
Она улыбнулась мне слабой, безрадостной улыбкой и тихо сказала:
— Прощай, Леша.
30.4. Потеря самообладания
Звуки ударов кулаков по боксерской груше эхом разносились по комнате. Последние два часа я бил по мешку в своем подвальном спортзале, вкладывая в удары всю свою силу, без перчаток и бинтов.
Я не хотел думать. Не хотел вспоминать. Я не хотел чувствовать ничего, кроме боли в костяшках пальцев и боли, пронизывающей руки.
Отвлечься. Мне нужно было отвлечься. Отвлечься, чтобы успокоить демонов.
Своих демонов.
— Блять… — прошептал я, наклоняясь и упираясь руками в колени, дыша через рот. — Блять.
Я поднял руку, провел ею по волосам, затем по лицу.
— Блять! — намного громче выпалил я и в последний раз ударил по боксерской груше, отчего даже зазвенели цепи.
Я поднял со скамейки бутылку с водой и отпил. Вытерев губы тыльной стороной ладони, я снова вспомнил о разговоре с Назаровой. В ярости я замахнулся и швырнул бутылку, заставив ее удариться о противоположную стену, а после упасть на пол.
Я со стоном опустился на скамью и взглянул на свои руки, но, из-за того что голова была забита воспоминаниями, я не заметил ни красноты рук, ни разбитых в мясо костяшек.
Передо мной промелькнула картина и я внезапно оказался не в своем спортзале, а прямиком в прошлом. В то время, когда я наконец смог выбраться из гардеробной, в котором меня заперла мать, чтобы спрятать. Когда я нашел ее на полу, избитую и в крови. Когда я плакал и кричал, прижимая к себе мертвое тело матери.
Сквозь пелену ненужных воспоминаний я нашел ее. Маленькая девочка кричала, отступая назад, со страхом на лице. Это была Женя. Женщина оттащила ее назад, велела выйти на улицу и позвать на помощь. Следующее, что я помнил — были чужие руки, пытающиеся оторвать меня от матери. Я сопротивлялся им как мог. Боролся. Кричал. Рыдал в голос.
Нет!
Не забирайте ее.
Она не умерла!
Нет!
Мамочка!
К черту ее. К черту всех! Они не видели мою мать избитой, истерзанной и едва дышащей. Не видели, как она умерла у меня на руках.
Они не слышали ее приглушенных криков и плача. Они не знали, каково это — сидеть в гардеробной, желая и молясь, чтобы кто-нибудь помог моей матери. Чтобы отец пришел и спас нас.
Она была всем, что у меня осталось. Я поклялся защищать ее и не доводить до слез, как это сделал отец, когда бросил нас. Но я мог только сидеть в гребаной гардеробной, пока ее насиловали, пока над ней издевались и забивали до смерти.
Они не знали, каково это — быть мной. И не им говорить мне, что я должен отпустить свое прошлое.
— Леха, приди в себя!
В этот момент я почувствовал, как кто-то крепко сжал мои плечи. Я вырвался из воспоминаний и, задыхаясь, вернулся в реальность. Даня сидел передо мной на корточках, положив руки мне на плечи. Влад стоял позади него с бесцветным выражением лица и расширенными от страха глазами.
— Дань, у него кровь, — пробормотал Череп, подходя к нам с аптечкой.
— Даня, — прошептал я срывающимся голосом. — Дань.
Руки Громова еще сильнее сжались на моих плечах, а глаза сузились от беспокойства.
— Что, Лех?
— Я… Я устал, Дань.
На лице моего лучшего друга расплылась насмешливая улыбка.
— Конечно, устал, идиот. Так чувствует себя каждый после посещения спортзала. Это нормально.
Я наклонил голову и уперся лбом в плечо своего друга.
— Я устал. Я так устал, — бормотал я. — Я очень устал.
Даня резко выдохнул, а затем одна его рука исчезла с моего плеча и переместилась на затылок, поддерживающе поглаживая.
— Я здесь, Лех, — прошептал Даня. — Мы все здесь. Ты можешь отдохнуть. Мы позаботимся о тебе, хорошо?
Отдых. Я могу отдохнуть.
Но если бы только я мог закрыть глаза и не проснуться…
— Я просто хочу, чтобы все закончилось.
— Перестань так говорить, — сердито отрезал Даня. — У тебя все было так хорошо. Ты был счастлив. Что, блять, случилось?
Счастлив? Был ли я действительно счастлив? Или просто притворялся?
Да, притворялся. И я устал притворяться, что у меня все нормально.
— Я просто устал, — я вдохнул и выдохнул с дрожью во всем теле. — Устал от всего.
— Чушь собачья. Я не знаю, что случилось, но ты пройдешь через это, слышишь? Ты со всем справишься. Ты пройдешь через это. Блять, Леха! Что почувствует Ксюха, если услышит, что ты так говоришь?!
Я горько усмехнулся.
— Ты же знаешь, что ей лучше без меня. Вам всем лучше без меня.
— Не зли меня, Орлов. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы я мог тебе втащить и вправить мозги на место. А теперь поднимись с меня, чтобы Череп обработал твои руки.
Я издал еще один низкий смешок и поднял голову, успев заметить мрачное лицо Громова, прежде чем Череп уложил меня на скамью. Пока он занимался моими руками, я позволил себе закрыть глаза.
— Он бледный. Может, нужно отвезти его в больницу? — донесся до меня обеспокоенный голос Рябинина.
— Не знаю. Он вроде нормально дышит.
— Он разговаривал сегодня днем с Назаровой. Я выясню, что эта сука ему сказала, — прозвучал грозный голос Черепа.
— Да, выясни.
Я почувствовал движение рядом с собой и открыл глаза. Влад сидел рядом со мной, его лицо было по-прежнему бесцветным, когда он смотрел на мои окровавленные руки. Я смутно различил беспокойство на его лице и хотел сказать, что со мной все в порядке, что не нужно обо мне беспокоиться, хотел успокоить друга. Но Влад не был глупцом, чтобы поверить мне, а у меня не было сил успокаивать его. Я снова закрыл глаза и принялся отгонять от себя новую боль.
Я разрывался на части.
Я знал это. Чувствовал это. Опустошение вновь разлилось по моим венам.
Боль разорвала меня на части.
Снова.
Глава 31
31.1. Сильный откат
POV Ксюша
Все начало повторяться.
Частые исчезновения Леши.
Его мрачное настроение.
Его хмурые взгляды.
Я не знала, чем была вызвана эта внезапная перемена. Ульяна сказала мне, что он как будто стал тем, кем был до встречи со мной. Я была осторожна рядом с ним. Все были осторожны рядом с ним. Даже Данил, Влад и
