Ирина Степановская - Экзотические птицы
Она помолчала. Подумала: «Нет, надо вызывать Лысую Голову! Может, он по своим каналам найдет какой-нибудь ход! Пусть Азарцев объясняется с ним сам!»
Азарцев молчал, но внутри у него все кипело.
— Нет, все-таки я не понимаю, как вы, два придурка, — Юля имела в виду еще и анастезиолога, что дежурил тогда с Азарцевым, — могли допустить, что больная пудрила вам мозги целую ночь! Неужели вы не могли зашарашить ей хорошую порцию мочегонного, чтобы уменьшить отек?
— Так, как ты, могут разговаривать только дилетанты! — заорал на нее в свою очередь Азарцев. — Ты не понимаешь, что мы действительно ходили с этой больной по лезвию ножа! Сама операция была достаточно объемная и травматичная; отек, который после нее развился, был логическим и нормальным развитием операционной травмы. Более того, на месте отека впоследствии развивается соединительная ткань, которая тоже выполняет поддерживающую функцию для фактически вновь сформированного каркаса лица. Этой тетке надо было просто немного потерпеть. Что касается мочегонного, то я хорошо отношусь к нашему новому анестезиологу, но все-таки мне было бы гораздо спокойнее, если бы назначать препараты этой больной стал не он, а Тина.
— Это почему? — с иронией поинтересовалась Юля.
— Чтобы снять такой отек, доза мочегонного должна быть просто лошадиной. У пациентки значительный возраст, больное сердце, гипертоническая болезнь. Ведь ты же не хотела бы, чтобы эта больная завалилась тут у нас в судорогах! Поэтому я тебе в свое время и говорил: Тине я могу во всем доверять! Она всегда может объяснить, что надо делать, в какой последовательности и зачем!
— Вспомнил наконец про свою пассию! — перекосилась Юля. — А я все ждала, когда ты мне про нее скажешь! Как видишь, я тебя хорошо знаю! Не ошиблась в твоих рассуждениях. Но все, что ты тут орал про свою алкоголичку, гроша ломаного не стоит! И наш новый доктор нисколько не хуже ее! Единственное, что меня удивляет, как ты мог уговорить его оперировать с тобой ночью эту девчонку! Кстати, ты ему заплатил?
— Заплатил.
— Из каких денег?
— Из собственных, не переживай. Но Юлия не могла успокоиться.
— Еще зачем-то вы, идиоты, стали открывать ворота кому попало, вместо того чтобы забаррикадироваться покрепче и вызвать ОМОН. От вас только убытки! Афродиту раскокали! А я ее, между прочим, одна из Греции грузовым контейнером отправляла! Я же говорю, тебя одного без присмотра на ночь оставить нельзя! — заключила она. — Предложила ведь позавчера, отвези меня домой по-хорошему! Так нет, эту девицу он ждал! Зуд у него хирургический в одном месте, видите ли, проснулся! Теперь еще у девчонки осложнение надо расхлебывать! Мало других забот! Ты вот ее отпустил под честное слово, а она шлялась там черт знает где! Хорошо хоть жива осталась! Теперь докажи попробуй, что это не ты нанес непоправимый ущерб ее внешности и здоровью!
«Если бы Юля знала, что меня еще обвиняют в том, что я присвоил крупную сумму денег, она вообще бы тут по полу каталась от ярости! — думал Азарцев. Он мысленно представил стоящую тут же Нонну Петровну. — Но что-то эта бульдозероподобная дама не явилась сегодня. Может, деньги, к счастью, нашлись? — мелькнула у него слабая надежда. — Но Юля же должна понимать, что я не мог присвоить деньги! Все-таки она достаточно меня знает. Дурацкое положение! — думал он. — И действительно, зачем я связался с этой девчонкой? Всем не поможешь, мир слишком суров. Хотел сделать хорошее дело — получилось дерьмо, как всегда».
Он вспомнил лица других больных клиники. Как они смотрели на него во время утренней перевязки! В их глазах светились и благодарность, и надежда. Он вспомнил актрису, постоянно разглядывающую в зеркале свой новый нос, вспомнил девушку с очаровательной грудью, которой она хочет пленить своего возлюбленного, вспомнил ноги, животы, груди и лица тех многих, что прошли через его скальпель и руки. Лысая Голова тоже был ему благодарен вначале и даже дал денег на то, чтобы выкупить землю, вспомнил Азарцев. Зато теперь строит из себя акулу капитализма. Все они так. Сначала, как увидят себя обновленными, счастливы до небес. Потом думают, что все пришло естественным образом, само собой. И поэтому его, врача, личной заслуги в их нынешнем счастье нет. Он вздохнул.
— Что вздыхаешь-то? — подошла к нему Юлия, положила ладонь на плечо. — Слушаться надо! Я тебе плохого не пожелаю! — Рука ее была цепкая и холодная, с ярко накрашенными ногтями. Азарцеву показалось, что за его плечо уцепилась куриная лапка. Он вздрогнул, потому что Юлино прикосновение было ему неприятно, и резко встал. Это движение не укрылось от Юли.
«Нет, каши с ним не сваришь! — подумала она. — Надо что-то решать».
— Птиц с чердака срочно придется вывезти! — сказала она. — Приедет комиссия, обвинит нас во всех грехах. И в антисанитарии, и в том, что мы специально травим больных аллергенами.
— Куда же я их вывезу? — удивился Азарцев.
— К себе домой! — безмятежно улыбнулась Юля. — Тебе, видимо, только с ними бывает хорошо! — Она сузила глаза и смотрела на него с вызовом.
«Чтоб ты провалилась, тиранка несчастная!» — подумал он и ушел в буфетную. Здесь, на людях, было единственное место, где Юля не могла его отчитывать. Когда же за окном сгустились сумерки и она наконец уехала, он достал свою записную книжку и, порывшись там, извлек из памяти страницы номер Тининого телефона. Никто вот уже много дней подряд по-прежнему не отвечал, и Азарцев позвонил ее родителям. Ответил ему молодой юношеский голос. Он-то и поведал Азарцеву, что Валентина Николаевна уехала жить к мужу в Краснодарский край.
Лысая Голова явился на следующий день к девяти часам. Выглядел он раздраженным и усталым. От его обычного лоска не осталось и следа. Впечатление было такое, будто его выдернули из какого-то вертепа.
— Ну, чё тут у вас творится, в натуре? — сказал он голосом урки, приехавшего распекать подчиненных-лохов. — Нехорошо! — заключил он, выслушав Юлин рассказ, посмотрел документы, претензии и, сморщившись, стал жевать губами, как будто пытался поймать во рту зубочистку.
«Ишь ты, — подумал Азарцев. — А раньше, до операции, он так не кривился! Пищу и то не мог толком разжевать!»
— Я думаю, нашей вины в том, что случилось, нет! — твердо сказал он. — И значит, деньги платить мы не обязаны!
— Мы-то не обязаны, — протянул Лысая Голова, как бы о чем-то раздумывая. — А вот тебе, дорогой, придется заплатить. Давай договоримся с тобой так! — У него в голове, видимо, сформировалось решение, и глаза его хитро блеснули. — Ты внесешь в кассу свои деньги. И после этого можешь судиться! Выиграешь процесс — честь тебе и хвала! Деньги, кроме судебных издержек, возвращаешь себе. Проиграешь процесс — извини!
