Роман… С Ольгой - Леля Иголкина
Похоже, всем начхать. В конце концов, кого интересует мое мнение?
— Отвернуть? Отбой? — Ростов зажмуривается. — Одно твое слово и моментально всё свернем.
Ни в коем случае.
— Всё. Стоп. Извини. Крутит не по-детски. Продолжай, старик. Я слушаю.
— Эти действия подпадают под определения «громкий вызов», «попытка самоутвердиться за счёт кого-то», «нажиться на чьём-то горе» и балансируют на грани добра и зла, а значит, нарушают общепринятые нормы поведения. Жертвы не ходят на свидания к мучителям, чтобы после разговора по душам принять окончательное решение о том, достоин ли кандидат судебного помилования. Вероятно, где-то подобное прокатывает, но только не у нас. Пойми меня правильно, пожалуйста. Я навещал её дважды, но пять лет назад и то…
— По зову сердца, видимо? — язвлю, подначивая дружбана.
— А ты злой, Ромка, — со свистом цедит через зубы. — Я не просил о разборе поведения и не спрашивал твоего мнения. У меня были отношения со Стефой. И что?
— Ты передавал её письма.
— А ты брал, — в душе вскипает, а на людях держит марку, не пропуская мой удар.
— Виноват, — киваю утвердительно.
— Наверное, оба виноваты, — обхватив ладонью мою шею, подтягивает ближе. — Юрьев, без обид, но на хрена такой визит?
— Я не настаиваю, — пытаюсь сбросить его руку, вращаю головой, как вертолетной лопастью, и всё-таки освобождаюсь, сняв его захват, затем сдаюсь и поднимаю руки, поворачивая к другу мягкие и жаркие ладони. Будоражит, лихорадит и трясёт, как недоразвитого гада в крепко сплетенном мешке. — Не знаю. Андрюха, я не знаю, — шепчу, почти не раздвигая губ.
— Можем прекратить, — он отклоняется и запускает руку во внутренний карман пиджака. — Здесь можно курить?
— Да, — киваю на пепельницу, стоящую под нашими носами. — Переморгаем. Сдавать назад не будем. Хочу покончить с этим раз и навсегда.
— Будет отдельная комната, без конвоя и соседок, но с обязательным досмотром личных вещей. Им позволят уединиться. Полтора часа максимум, — на этой фразе я присвистываю. — Да, блядь, я посодействовал. Они ни разу не виделись, поэтому надавил на жалость и воспользовался связями, которые приобрел за годы чистой службы.
— Я ничего, — будто бы оправдываюсь за вызывающее поведение. — Это будет ад! — тяжело вздохнув, негромко возвещаю.
Уже предчувствую. Вернее, так! Я лично убеждён в последнем, всё точно знаю.
— Тебя не пустят за ворота.
— А где я буду находиться? — упираюсь рёбрами ладоней в покатый край стола. — Оля не поедет одна, даже при наличии водительских прав машину не получит.
— Сатрап! — клокочет друг.
Возможно, но так спокойнее всем будет.
— Я не расслышал, где мне следует пристроить зад, пока моя жена будет отпускать грехи чувихе?
— За пределами колонии. Книжку почитаешь, погоняешь мяч, найдешь себе занятие. Там есть законная парковка. Покемаришь в кресле, поразмышляешь на досуге об экономике, об искусстве и о политике.
— С каких это…
— Ром-Ром, — Андрей перебивает, отрицательно мотая головой, — это основное требование, если угодно. Зачем тебе встречаться с ней?
Зачем? Мне зачем? Да в том-то, мать твою, и дело, что ровным счётом незачем. Не только мне, но и жене, которая настаивает на этой блядской встречи с момента появления на свет Матроскина.
— Ты будешь брать котёнка? — таращусь на свои расставленные пальцы, которыми перебираю воздух над белой скатертью.
— Чего? — Ростов негромко прыскает. — Ты ведь говорил, что там бронь и всё чуть ли не на крови завязано.
Обойдётся Фрол, тем более что мне нечем рассчитаться с другом за оказанную любезным образом определенную услугу.
— Переиграем. Проблем не будет.
— Я возьму. Девчонки просят.
— По рукам, — вскидываю на него глаза и натыкаюсь на немигающий, как будто осуждающий, и цепкий серый взгляд. — Что?
— Не вздумайте передавать паёк, — сморгнув, Андрюха продолжает, — запрещённый внутренним распорядком места заключения. Всё отберут, а её накажут. Там идеальное поведение, но походы в тюремный лазарет и периодические истерики задрали всех. Не надо нагнетать то, что на ладан уже дышит. Я про терпение охраны, если что. А Лёлька не передумала?
Здесь тоже нет. Я поспособствовал окончательному принятию решения. Жалость мрази ни к чему, а жене однозначно стоит проявить благоразумие. Мы поскандалили… Как всегда. Но результат устроил всех, а значит, пересматриваться по сто раз уже не будет.
— Когда? — беру из пачки друга сигарету.
— Послезавтра.
— Так скоро? — от удивления раскрываю рот и мутным взглядом застываю на лице Ростова.
— Это не пионерлагерь, Юрьев.
— Я думал…
— Месяц? Полтора?
Хотя бы две недели.
— Добрый вечер, — здоровается жена Андрея.
Мы, как по команде, замолкаем. Я, вздрогнув, отмираю первым и привстаю, чтобы обнять беременную женщину:
— Привет, Таечка. Давно не виделись. Ты потолстела. Хорошо питаешься или в этом кто-то виноват? — целую трижды в подставленные щёки, обняв за плечи нежно, прислоняю женщину к себе. — Обижает изверг?
— Ром, отпусти, пожалуйста. Нечем дышать.
Неторопливо выполняю.
Один… Сижу один среди друзей. Моя любимая жена традиционно не торопится разбавить слишком дружелюбную компанию.
«Лёля, всё в порядке?» — водя по сенсорам ногтём, вальяжно набиваю. — «Мы тебя заждались».
«Я уже здесь» — в мгновение ока прилетает сообщение. — «Оглянись. Я за твоей спиной. Найдешь самостоятельно или дать подсказку?».
Осенний вечер, полутёмный ресторанный зал, не полностью заполненный клиентами, а возле стойки сидит моя великолепная жена, закинув ногу на ногу и оперевшись локтем на тёмную, до блеска вылизанную барную столешницу.
«Девушка, можно с Вами познакомиться?» — не отводя глаза от цели, вслепую вынужденно набираю сообщение.
«Если Вы Юрьев, начальник службы безопасности у Кости Красова, то я, скорее всего, не откажусь…».
— Роман, — протягиваю руку ослепительной красотке.
— Ольга, можно Лёля, — несмело пожимает.
«Кокетливое сокращение учту» — склонив голову на бок, рассматриваю определенно нервничающую даму.
— Вы замёрзли? — провожу ладонью по её плечу.
— Волнуюсь.
— Не надо. Это лишнее. Как дела? — я подмечаю каждую ужимку, фиксирую мелкую деталь, определяю наугад изогнутую плавно линию.
— Хорошо. Я не решалась первой подойти. Мне нравятся мужчины, которые идут наперехват. Зачем кривить душой? Я ведь без ума от подобной наглости, из разряда пограничной храбрости. Слежу за Вами весь вечер. Расслабленная улыбка и гордая посадка. Вы сильный человек?
Нет! Досадная ошибка, милая красавица.
— Спасибо, — но для подтверждения улыбаюсь. — Не хотите к нам присоединиться?
— Я не прочь, но разве это удобно? Там шумная компания. Думаю, что Вам не скучно без меня.
Опять ошибка! Я ждал её и изнывал от
