Джоди Линн Пиколт - Уроки милосердия
Я осторожно отклеиваю карточку от пожелтевшей страницы, переворачиваю. Это фотография ребенка. Шариковой ручкой внизу подписано «Аня».
Каждая фотография подписана. Герда, Гершель. Хаим…
История заканчивается раньше, чем в той версии, которую дала мне бабушка. Которую она написала, уже живя здесь и думая, что находится в безопасности.
Джозеф никогда не был Райнером Хартманном, он был Францем. Именно поэтому он не мог рассказать мне, в чем заключались каждодневные обязанности лагерфюрера: потому что он никогда им не был! Все, что он рассказывал мне, — это жизнь его брата. За исключением одной истории, которую он поведал вчера: когда смотрел, как Райнер умирал у него на глазах.
Комната поплыла передо мной. Я подалась вперед и уткнулась лбом в колени. Я убила невинного человека!
Невинного? Франц Хартманн был офицером СС. Наверное, он тоже убивал узников Освенцима, а если сам и не убивал, то был винтиком в машине массового уничтожения, и любой международный военный трибунал признал бы его виновным. Я знала, что он бил бабушку и жестоко избивал других. Он сам признался, что сознательно позволил брату умереть. Но разве это оправдывает то, что сделала я? Или я — как и он! — пытаюсь оправдать несправедливость?
Почему Франц хотел очернить себя, представить более жестоким братом? Потому ли, что винил себя, равно как и своего брата, в том, что произошло с Германией? Потому ли, что чувствовал себя в ответе за его смерть? Неужели он думал, что я не помогу ему умереть, если узнаю, кто он на самом деле?
А я помогла бы?
— Прости, — шепчу я.
Возможно, именно этого прощения искал Франц. А может, прощение нужно мне самой за то, что я убила не того человека.
Блокнот падает на пол, раскрывается. Когда я поднимаю его, то вижу, что, хотя главы, написанные бабушкой, резко обрываются, в блокноте еще много исписанных листов. Через три пустые страницы исписанные листы начинаются вновь, уже на английском, с более четкой, единообразной каллиграфией.
В первом варианте придуманной Францем концовки Аня помогает Алексу умереть. Во втором он продолжает жить и до скончания века вынужден терпеть пытки. Еще в одном Алекс едва не погиб от потери крови, но испил Аниной и опять стал хорошим. В очередном, несмотря на то что Ане удалось его излечить, Алекс не смог избавиться от порочной страсти — и он убивает Аню. Таких концовок с десяток, и все разные, как будто Франц так и не смог решить, какая лучше.
«Чем все заканчивается?» — спросил Джозеф. Теперь я понимаю, что вчера он солгал мне дважды: он прекрасно знал, кто моя бабушка. Возможно, надеялся, что я приведу его к ней. Не для того, чтобы убить, как подозревал Лео, а чтобы узнать, чем все закончилось. Чудовище и девушка, которая могла его спасти… Он явно читал в бабушкином романе историю своей жизни. Именно поэтому и спас ее много лет назад. Именно поэтому ему необходимо было знать, искупил ли он свою вину или был проклят.
Однако судьба сыграла с ним шутку, потому что бабушка так и не дописала свою историю. Не потому, что не знала окончания; и не потому, что знала, как уверял Лео, но не смогла написать. Она намеренно оставила историю без концовки, словно постмодернист картину. Если история дописана, это статичное произведение искусства, замкнутый круг. Если нет — концовка зависит от воображения читателя. И вечно остается живой.
Я беру блокнот и прячу в сумку рядом с восстановленной версией.
В коридоре слышатся шаги, неожиданно на пороге возникает Лео.
— Вот ты где! — восклицает он. — Ты в порядке?
Я пытаюсь кивнуть, но не очень получается.
— С тобой хочет поговорить полиция.
Во рту пересыхает.
— Я сказал им, что ты его ближайшая родственница, — продолжает Лео, оглядываясь. — А что ты вообще здесь делаешь?
Что я должна ответить человеку, который является лучшим, что со мной произошло, и который живет в узких границах «хорошо — плохо», «истина — ложь»?
— Я… я заглядывала к нему в тумбочку, — бормочу я. — Думала, найду записную книжку… Телефоны и адреса тех, кому необходимо сообщить.
— Нашла что-нибудь? — интересуется Лео.
Вымысел принимает разные формы и размеры. Тайны, ложь, истории… Мы все фантазируем. Иногда ради развлечения. Иногда — чтобы отвлечься.
А временами просто потому, что вынуждены.
Я смотрю Лео в глаза и качаю головой.
Примечания
1
Букв.: «мудрая» (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.) note_1
2
Четырнадцать изображений Крестного пути Христа, располагаются около церкви или по дороге к ней. note_2
3
Бат-мицва — иудейский обряд, связанный с совершеннолетием девочек, после которого они считаются правомочными блюсти все заповеди, исполнение которых предписано женщине еврейской религиозной традицией. Отмечается по достижении 12 лет. note_3
4
Нееврейку. note_4
5
Хокку в переводе Ю. Поляковой. note_5
6
Предводитель «Армии сопротивления Господа», стремящийся создать в Уганде теократическое государство, основанное на Библии и десяти заповедях. note_6
7
«Румпельштильцхен» — сказка братьев Гримм о дочери мельника и злом карлике, способном прясть золотые нити из соломы. note_7
8
Джуди Гарленд (1922—1969) — американская актриса и певица. В 1999 г. включена Американским институтом киноискусства в список величайших американских кинозвезд. note_8
9
Кванзаа (также Кваанза, Кванза) — один из афроамериканских фестивалей, представляющий собой неделю предновогодних торжеств. Главная цель праздника — поддержка, развитие и сохранение африканских традиций. note_9
10
Кашрут (в иудаизме) — дозволенность или пригодность пищи к употреблению с точки зрения еврейских обычаев. note_10
11
Седер — ритуальная семейная трапеза во время праздника Песах, во время которой читается пасхальная молитва. note_11
12
Линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз. note_12
13
Подразделение СС, отвечавшее за охрану концентрационных лагерей Третьего рейха. note_13
